Приведены выдержки из повести, которые прямо или косвенно относятся к истории Северки. Переживания и фантазии героини повести не включены в этот текст. Описание усадьбы в повести не соответствует действительности. Дом в реальности был мал для того, чтобы вмещать в себя музыкальный салон с роялем, библиотеку и прочие помещения. Пристрой с западной стороны, в котором размещался детский сад, был сооружён в 1950-х гг. И ещё: пассажирские поезда не имели остановки на разъезде «Хохотун», он же № 72. (Н. К. Гилёв)
1. Как говорят, «случайно» я познакомилась у моих московских друзей с семьей одного золотопромышленника с Урала, «случайно» разговорилась. Уж не знаю, случайно ли, но мы друг другу настолько понравились, что в первый же вечер нашего знакомства я охотно приняла их приглашение провести весну, или сколько мне понравится, у них на приисках, в лесах Урала. Условились, что я приеду в Петербург в середине апреля и вместе с ними уеду на Урал.
2. Дом Ивана Ивановича находился почти на окраине города, рядом с женским монастырем.
Комментарий: предположительно именем Иван Иванович автор шифрует Имшенецкого. Рядом с женским монастырём (ныне монастырь в «Зелёной роще» в Екатеринбурге) видимо был съёмный дом, т. к. собственный 2-х этажный дом Имшенецкий купил в центре (ныне угол Ленина и Толмачёва, где был кинотеатр «Салют») в период с 1902-1906 гг.
3. Я, Иван Иванович и Дарья Ивановна на паре добрых коней, в уральском коробке, на сене, как в люльке, быстро ехали по Сибирскому тракту. Тракт был широк, шел лесом, слева стена хвойных лесов, местами вперемежку с лиственными, а справа лес чередовался с обрывами, озерами. Все время шел подъем. Наконец мы взобрались на очень высокую гору. Иван Иванович остановил лошадей.
— Вот, гляди… Вишь, что в левом углу горы, отсюда верст десять будут, вот в тот-то угол мы и поедем. Ну что, похоже на прииска, аль есть разница? — торжествующе спросил он.
Темная хвоя и ярко-зеленые лиственные, зеркалами блестели разбросанные озера, а вдали синели горы. Под ногами у нас было то самое огромное озеро, которое мы огибали в начале пути, и оно то приближалось, то исчезало за поворотами или поблескивало через просеки леса.
Проехав еще пять верст, мы свернули вправо от тракта и очутилась на узкой лесной дорожке,
Не проехав и версты, въехали на ярко освещенную поляну, переехали две неглубокие речушки, от которых я пришла в восторг, уж очень они были живописны, а через три поворота, через молодой лесок, растущий от пней, очутились как-то сразу у гор и у полотна железной дороги. Иван Иванович остановился и сказал:
— Под горой дом, вишь, так это последний полустанок перед нашим городом.
Мы переехали полотно железной дороги и опять остановились:
— А это, — он указал на огромную поляну, — моего деверя земля начиняется. Вишь, весь лес вырубил, прокорчевать бы, да клевер посеять, два десятка коров с этой поляны зиму прокормишь.
Наконец въехали в березовую рощу и очутились у самых гор. Еще поворот, и мы на берегу речки, шириною с полторы сажени. Тут уж речка не журчала, а разговаривала довольно громко с мешающими ей на ее пути валунами-порогами.
Комментарий: кроме Верх-Исетского пруда в окрестностях, видимых с Московского тракта, озёр нет. Деверь – брат мужа, автор неправильно применил определение родства. Видимо под деверем подразумевался Аничков, купивший эту землю у Имшенецкого.
4. Сначала про весну-чаровницу, когда снег стаял, и подснежник уже отошел, тотчас лютик (розочка лесная) расстилает свои ковры-поляны, цвета от нежно-желтого до охры темной. За ним незабудка голубая с розовинкой, по дорогам, у ключиков, или где в тени пышными букетами голубеет, приманивает. Затем саранка лиловая (род лилий) поодиночке, на высокой ножке-стебельке из травы вытягивается. А кусты сирени в садах низенькие, дохленькие, а в моем лесу огромные, до пояса доходящие, а цвет — метелочки пушистые, пахучие. А вот еще чудесная полянка колокольчиков, по пять-шесть на стебельке, необыкновенной, удлиненной формы, теплый тон зелени, в сами цвета аметиста от темной, до самой светлой воды. Гора, что против дома и крута, и высока, минут сорок подниматься надо. А с верхушки на десятки верст все увидите, город в тридцати верстах находится.
Комментарий: растения окрестностей Северки описаны правильно, за исключением лесной сирени, таковой в окрестных лесах нет.
5. Оля пришла в восторг от дома, леса, речки, пруда.
Комментарий: прудом названа небольшая запруда напротив дома.
6. Занесенный сугробами дом, с залепленными стеклами, пушинками снежинками, службы, оранжерея, плетеный забор огорода утопали в снегу, а у сторожки моего Степана торчала только крыша с трубой.
Комментарий: наличие оранжереи на заимке сомнительно, ведь это не помещичья усадьба, нужен штат по её ухаживанию, что для заимки нерентабельно.
7. Или над обрывом в два-три обхвата величественные сосны, или седой старый кедр. Или нечеловеческими руками горка из камушков сложенная, а внизу у подошвы мелким кустарником обнесенная, сразу не подберешься, не взберешься высоко.
Комментарий: кедр, естественно выросший в лесу, для широты Северки невозможен, ареал его распространения северней.
8. …и в связи с этой мыслью я взяла направление обследовать мелкий лесок с северной стороны дома, где осенью мы собирали клюкву, там было ровно и много полянок. Я очутилась от дома с полверсты, почти около железной дороги. Вдали, еще далеко-далеко, уловила звук приближающегося поезда.
Комментарий: с северной стороны дома каменистая почва, клюква там не растёт. Железная дорога находится к югу от дома, т. е. в противоположном направлении.
9. Побывала в птичнике, у Маши-скотницы, жены Степана, черного хлеба, только что испеченного, с густой сметаной, с удовольствием попробовала, и заглянула в оранжерею. Салат, редиска будут к Рождеству, а вот огурчики мелки. Земляника тоже подгуляла, мелка и зелена, к Рождеству не будет, не стоит выгонять, мало ей солнца. А вот цинерарии — красота, и гиацинт почти доспел, только, низенький в этом году. Елизавета Николаевна как раз пересаживала помидоры, с вершок уже были, весной в гряды пойдут.
Комментарий: оранжереи на заимке не было. См. комментарий к № 6.
10. Сегодня я не пошла на верхнюю террасу, а осталась на нижней, которая огибала передний фасад дома и главный подъезд. Открывая дверь, вдруг ясно услышала, сани въехали на мостик, в сорока шагах от дома, через бурную весной речушку Северку.
Комментарий: наличие террас подтверждается фотографиями.
11. А теперь боюсь, да не покажется Вам скучным, но не могу не поводить Вас по домику в лесу, как я его называла. На самом же деле эта был очень большой, далеко не казарменного вида дом из одиннадцати комнат внизу, не считая всех удобств (ванну, уборной, кухни, двух комнат для прислуги) и еще двух комнат вверху над всем залом (моя летняя резиденция). Прилагаю план, по которому мне легче рассказать, а Вам, может быть, будет понятнее его себе представить.
Представьте себе большой прямоугольник — зал. К нему примыкает с юга столовая полукруг, окна в некрупную сетку, от потолка до полу отделяются друг от друга колоннами. Мебель: стол, стулья с высокими спинками, буфеты, закусочный стол. Стены все — светлый клен, цвета слоновой кости. Сиденья стульев обтянуты гобеленами, мягких, пастельных тонов, ручной работы моей матери и Елизаветы Николаевны мне в подарок на новоселье. Затем комната, противоположная столовой, северная сторона дома, это библиотека, также полукруглая, также окна в сетку с потолка, не доходя до пола полтора аршина. Вместо колонн узкие шкафы до полу для книг отделяют окно от окна. С западной стороны примыкает к залу вестибюль, грандиозное окно во всю стену, в крупную сетку, но не доходит до полу без четверти два аршина с расчетом, что эту высоту занимает огромный мягкий диван во всю ширину окна с боковыми столиками, на которых: лампы, книги и, при желании, стакан чая или чашечка душистого кофе. Этот диван вмещал всех моих столичных гостей и был прозван ковчегом. Слева из вестибюля вела лестница ко мне наверх, а справой стороны был главный вход в дом. Против ковчега в зале был большой камин. Зал и вестибюль были светлого дуба. Мебель зала была обтянута золотистым тяжелым штофом. Посередине стоял чудесный рояль Беккера, привезенный мною из отцовского дома, так же как и библиотека. В самом зале не было ни одного окна, но в нем даже в серый дождливый день не было темно. Столовая, библиотека, вестибюль своими огромными окнами, через широчайшие двери, заливали светом зал.
Мой строитель и архитектор, Иван Иванович, пришел в ужас от такой массы стекол и высоты этих четырех комнат, при уральских морозах, но я была неумолима.
— Такой дом, или никакого, — сказала я ему. Зимой из окон всегда дует, а потому Иван Иванович окна трех вышеназванных комнат сделал «мертвыми», как он сказал, то есть летние рамы и зимние были вставлены наглухо, навсегда, особенно зашпаклеваны и зашиты деревом. От них совершенно не дуло, но особая вентиляция для проветривания комнат хитро была им придумана, но писать обо всех подробностях, а их было много, я не собираюсь, слишком длинно, да и Вам, боюсь, покажется скучным. А вот еще главная деталь, которая Вам может показаться сначала даже неважной. Это то, что зал был ниже столовой, библиотеки и вестибюля на три ступеньки, создавался эффект, непривычный для глаза. Можно было смотреть из зала как бы на эстраду столовой, вестибюля и библиотеки, и из перечисленных последних смотреть в зал как бы из лож первого яруса, и в то же время все эти комнаты сливались в одно целое и дополняли друг друга. В особенности при вечернем освещении, при свете канделябр, камина, ламп, льющих мягкий свет через плотные абажуры. Все это создавало необыкновенную элегантность, уют, новизну. Высокие потолки, размах и грандиозность всегда подымали настроение и будили фантазию. Вторая половина дома примыкала к залу безо всяких ступенек, пол был на одном уровне с залом. Состояла она из семи спален, разделенных посередине коридором. В каждой комнате умывальник из цветной яшмы (т. е. самые чашки, на Урале это было возможно), и всюду проведена горячая и холодная вода. Однако, довольно. Разрешите еще несколько слов. Наверху дома — четыре террасы полукруглые, над столовой и библиотекой, третья над вестибюлем и четвертая, огромная, над всей второй половиной дома, над спальнями. Летом на ней были разбросаны все сорта летней плетеной голицинского земства мебели. А еще пятая терраса, нижняя, огибала весь дом, кроме северной стороны. Террасы были обнесены тончайшей ажурной деревянной решеткой в один с четвертью аршина высотой, чередовались с тумбами, на которых из алебастровых ваз летом спускались вьющиеся растения. Дом и решетки были окрашены белой масляной краской. Зимой все сливалось с сугробами снега, а летом создавало яркое пятно на фоне леса. Все мои желания, все технические задачи Иван Иванович выполнил в совершенстве. В доме была образцовая канализация, которой мог бы позавидовать любой городской благоустроенный дом. Водопровод, холодная и горячая вода в умывальниках и электричество. С ранней весны, когда моя горная речка Северка просыпалась от зимней спячки, вертелось колесо на плотине довольно большого пруда и, таким образом, заряжалась в течение дня аккумуляторная батарея. Вечером дом, двор, службы, террасы, дорога до мостика были залиты электрическим светом, до первых заморозков. Не спорю, много на свете было, есть и будет домов, дач, богаче, лучше, красивее моего, но такого, как мой, в глуши, в уральском лесу (в 1907 году), не было и не будет. В нем, в доме, в окружающем его лесу, в речке Северке, в скалах, горах, озерах было что-то волшебное, притягивающее, в них жила сказка.
Может быть, Вам уже надоело, но я не могу не гордиться моим домом, который был выстроен по моему плану, по моему вкусу. Это мое детище, я любила и люблю его, мои мысли и теперь часто там, в нем и около него.
Комментарий: это описание полностью вымысел автора, ничего подобного на месте заимки Имшенецкого не было.
12. Приехал он поздно, было уже темно, и я провела его, через кухню со свечкой в угловую юго-восточную комнату, по обстановке походившей на кабинет моего отца. В ней вместо кровати был большой турецкий диван, копия отцовского. Я предложила ему поставить кровать, но он запротестовал:
— Все-все чудесно, никаких перемен! Намеренно не предложила ему принять ванну, не зажгла лампу, не осветила эту чудесную комнату, с большими цельного стекла окнами, то есть без перекладин, и с дверью на балкон, сейчас, по случаю зимы, сильно зашпаклеванной. У нас на Урале морозы не шуточка!.
— Рояль, — наконец произнес он, и в тоне его голоса было удивление и радость, — Заморская Царевна! Вы что же мне ни слова не сказали о Вашем тереме? Я предложила Диме посмотреть лес ночью, с верхней террасы. Луна была уже на ущербе, сильно запаздывала и только что показывалась из-за ближайшего утеса. Небо мерцало миллионами звездочек-огоньков. Глаза быстро освоились с темнотой, купы деревьев и ближайшие горы все больше и больше обрисовывались.
Комментарий: фантазия автора.
13. Верхушки голых утесов или покрытые редким леском, как кружевом, сквозили на фоне неба, освещенного почти взошедшей луной.
Комментарий: утёс – это «Холинская» гора.
14. Вы не думайте, — сказала я Диме, когда мы шли с ним по березовой аллее, по направлению к надворным постройкам, отнесенным шагов на пятьдесят от дома, — что Вы приехали в поместье, в имение. То, что Вы увидите, даже не хутор, не заимка, а все не что иное, как необходимое для домика в лесу. Никакого хозяйства здесь, кроме травосеяния, быть не может. Овес не вызревает, высоко. И с версту от города пшеница зреет.
— А это наш сибирский погреб, ледник, мороженщик, вернее, холодильник. Три отделения в нем: в первом всегда прохладно, летом хранится в нем молоко, сметана, яйца и тому подобное. Второе отделение, ниже, много холоднее, для жиров, битой птицы, мяса и так далее. А в третьем в особых ящиках замораживается рыба, рябчики, глухари и все, что пожелаете. На все лето хватает до осени, хорошо сохраняется. Лед, сплошь да рядом, держится по два года, и так иногда схватится, что ломом выбиваем для замены его свежим, да сами увидите.
— А это что за будочка? И почему как-то забавно одиноко скворечник торчит?
— А это тоже подпольем называется, хранилище всех овощей огородных, также на всю зиму хватает. Будочка вход охраняет, так как в земле подполье, глубоко.
Спустились мы с Димой в подполье. Груды песка в строгом порядке, одна за другой, около стенки тянутся, горка с морковью, горка с петрушкой, с репой, со свеклой. Да все, что огород дает. Капуста подвешена к потолку, коса лука, пучки укропа, а по другую сторону бочки с грибами, квашеной капустой, огурцами солеными, яблоками мочеными, арбузами солеными…
— Вы изволили еще интересоваться насчет скворечника, так это видите, вот в потолке отверстие. Скворечник — это вытяжка. Чувствуете, нет здесь ни гнили, ни сырости, но бывает, что раз в месяц жаровню приносим с горячими углями для сухости.
Съели мы с ним по моченому яблочку, грибков отведали из бочки, руками брали, куда вкуснее, а в карманы белой репы набрали, словно некогда не ели. Заглянули и в птичник, хотя и небольшой, но на манер образцовых поставлен. Куры, гуси, утки, индейки. У каждого свое отделение и дворики для прогулки. Окна на юг, отопление зимой. Показала ему и инкубаторную комнату, последней марки инкубаторы на сто-двести яиц. В коровник, в конюшню заглянули. И в оранжерее побывали, с десяток земляники полуспелой нашли, съели, вкусной показалась. Огород, занесенный снегом, окинули.
— Какой огромный! — воскликнул Дима
И у Маши со Степаном в избе побывали. В летний домик для косцов посмотрели, наконец домой направились.
— Позвольте, а что это за крыша в мелком ельнике выглядывает?
— Ах, забыла! Это баня, наша русская, уральская, ее не только стоит посмотреть, в ней мыться — одно удовольствие. Все Ваши московские ванны ничего не стоят, и моя в том числе. Видите, вот это предбанник, здесь раздеваются, а вот и сама баня, вот комната для пара, а на самой верхней полке, если в младенчестве березовой каши не пробовали, то вот этими вениками возместить можно. Позвольте, две бочки с холодной водой, а где же горячая? Или у Вас только пар и веники омолаживают?
— Ничего подобного, когда баню натопят, то в одной бочке будет горячая вода, а в другой холодная.
— Горячая в деревянной?
— Да, горячая в деревянной…
— Подождите, — сказала я, — вот видите, почти против дома, немножечко правее, плотина, а маленький домик на ней, это летняя электрическая станция. Смотреть ее сейчас нечего, зимой в ней пусто.
Комментарий: фантазии автора, кроме летней электростанции, она как раз была.
15. Затем поднялись на верхнюю большую террасу. Вот за этой огромной скалой-горой, покрытой изредка могучими соснами, последний полустанок железной дороги перед городом. Если идти напрямик, он находится не больше, как шагах в двухстах отсюда, но, слава Богу, со стороны полустанка скала почти отвесна, перед ней есть болотина, а потому шатающийся народ по линии сюда никак не забредет, а в обход гор будет с версту.
Комментарий: как видно из описания, в то время гора была малолесистой, что сохранялось до середины нулевых, сейчас же она густо заросла лесом. Это не объяснимо: почти столетие была почти лысая и вдруг в течении десятка лет заросла! Действительно, болотина была между горой и ж. д., казалось бы осадки должны стекать с горы в пойму Решётки, но на их пути полотно ж. д. которое и сдерживало осадки благодаря плохому дренажу под путями.
16. После завтрака мы осматривали дом. Дима был удивлен количеством комнат, огромными окнами, его барским размахом. Понравились ему мои верхние летние комнаты и балконы.
— Ну а теперь скажите мне, все у Вас здорово толково устроено, вкус, вдохновение и организаторские способности, скажем за Вами, но кто исполнитель всех затей?
— Я уже Вам говорила, Иван Иванович, простой вятский плотник. Дай ему, как и вашему кустарю Трофимычу, учебу, неизвестно какого калибра был бы этот строитель. Да Вы его увидите, он частенько приезжает ко мне в гости, мы с ним большие приятели.
Комментарий: в реальности на чердаке заимки была летняя комната с маленьким балкончиком, о ней пишет Аничков в своих мемуарах.
17. Я ей объяснила, что сейчас еду в город поездом…
Пять верст до тракта проехали мелкой рысцой…
Комментарий: пассажирские поезда не имели стоянки на разъезде. До Московского тракта (в районе Решёт) от заимки по 2 ГИС примерно 3.5 км, никак не 5 вёрст, а если напрямую через Варначьи горы, то вдвое меньше.
18. До Рождества оставалось пять дней, а мы затеяли грандиозные работы. Расчистить пруд для катания на коньках, снег возили на розвальнях и сооружали высоченную снеговую гору, чтобы с нее на санках, или на специально замороженной рогожке кататься.
Комментарий: была запруда и маленький прудик. Большой пруд был создан лишь в начале 1960 г. И в другом месте ниже по течению р. Северки.
19. Как только она уехала, пошел снежок, а к полудню он падал так густо, как стена, за двадцать шагов даже в бинокль мы с Димой не могли различить ни мостика через Северку, ни пруда, ни ледяной горы, которые из окон дома были всегда прекрасно видны.
Комментарий: в то время это был единственный мостик через речку, и дорога от него предположительно проходила по нынешней ул. Проезжей к ж. д. Интересно отметить, что уже в то время речка имела своё название.
20. Ручьи-речушки походили на бурные сердитые потоки. Две-три из них, находящиеся на пути в город, которые мы, не замечая, переезжали летом, сейчас преграждали путь шириной, глубиной и быстротой.
Комментарий: следов этих «многочисленных» речек в виде остатка русел на Северке не наблюдается. В окрестностях были только были 2 реки: Северка и Решётка.
21. Я, Елизавета Николаевна и Олюша выехали в город поездом.
Комментарий: см. № 17.
22. Теннисной площадке мы тоже уделяли время. Успевали покачаться на качелях и побегать на гигантских шагах. Обе Оли иногда играли в крокет, который я терпеть не могла, он мне казался нудным, как игры в карты, я предпочитала кегли — игра, которая требовала ловкости.
Комментарий: подтверждается фото.
23. Сегодня суббота, как раз около двенадцати должен пролететь экспресс, но он еще не привезет Диму. Вот горы уже отвечают на его приближение, шум, грохот все сильнее и ближе, но странно, он сбавляет ход… Он как будто бы остановился… Раз, два, три… Да, он стоял минуту, две, достаточно вполне, чтобы выскочить из вагона и принять свои вещи от проводника. Мы условились, что Дима на этот раз попросит остановить поезд на разъезде, это исполнялось по особой просьбе, так как на нашем разъезде, последнем перед городом, даже иногда товарные поезда не останавливались.
Комментарий: ну что тут сказать? Экспресс останавливается на глухом полустанке ради одного пассажира по просьбе (!) проводника… Нет предела фантазии автора.
24. На фоне скал, леса, маленького убогого полустанка железной дороги, мы, две Оли и я, были яркими пятнами. В крестьянских сарафанах — голубом, алом и желтом, с косами, в белоснежных кисейных кофточках и таких же передниках. Пассажиры экспресса, высунувшись из окон вагонов, с любопытством наблюдали высадку столичных нарядных гостей и встречающих их барышень-крестьянок.
???
25. Обогнув дом, миновав мостик через Северку, мы пустили лошадей мелкой рысцой по лесной дорожке. Самое большое и красивое озеро было версты две от дома.
Комментарий: по-видимому, речь идёт об озере Песчаном. Лесная дорожка-будущая ул. Новая.
26. На озере было тихо-тихо. Оно походило на глубокое, овальное блюдо, вдавленное, окаймленное кругом скалистыми горами, верхушки которых покрыты смешанным лесом и очень небольшая западная часть была открыта и походила на пляж, с этой стороны мы и приехали.
Комментарий: автор явно не в ладах с географией. С западной части Песчаного находится болото, а вот с восточной точно песчаный пляжик и единственный подъезд к озеру именно там.
27. Но разница заключалась в том, что он был сервирован не в столовой, а на террасе, под березой. Эта большая старая береза росла на террасе, то есть когда при постройке и планировке дома нужно было вырубить березу, я оставила ее с расчетом, чтобы она попадала на левую сторону круглой южной террасы. Само собой разумеется, что вокруг нее был вырез, достаточный для ее поливки. Она придавала удивительный уют.
Комментарий: действительно, до 90-х гг. эта большая и уже старая берёза там стояла, с разбором дома её спилили.
28. Я осталась совершенно одна. Революция вновь забросила меня на Урал. Меня притягивал к себе мавзолей-памятник, мой домик в лесу. В первый же год войны все окна были забиты досками. Все внутри оставалось, как было. Степан и Марья сторожили его. Я не позволяла топить зимой, чтобы не спалили. Испортиться мог только рояль и пианино, но теперь это не играло никакой роли, я больше не пианистка, я больше не играю.
Комментарий: в реальности на 100 кв. м. заимки рояль и пианино разместить было мудрено, жильцам бы места для себя не хватило. Судя по воспоминаниям и фото жизнь на заимке в связи с войной не замирала. Там отыграли свадьбу дочери Имшенецкого, а его сыновья и дочь там постоянно жили.
29. Пушечный выстрел послышался совсем близко. С этой стороны велось наступление на город. Это сразу привело меня в себя, и я вспомнила, зачем я приехала. Трех четвертей керосина, привезенных мною в чемодане, вполне хватило, чтобы смочить портьеры, облить ковчег, лестницу наверх, в мои комнаты, бильярд в библиотеке, плеснуть на рояль, разлить по полу зала, столовой, коридора, вплоть до комнаты Димы, и как можно больше под его дверь, чтобы ни в коем случае не уцелела эта часть дома. Важно, чтобы огонь захватил весь дом, а не часть его. Все должно сгореть, сгореть дотла. Когда сине-желтые огоньки побежали к портьерам зала и столовой, я бросила спичку в рояль, потом в коридор, и, убедившись, что огонь сейчас начнет лизать двери комнаты Димы, я вышла и заперла двери на ключ.
Отъехав с полверсты, с пригорка, я вглядывалась в темноту сумерек, отыскивая признаки пожара. С макушки горы на много верст видно кругом. Слева, где должен находиться домик в лесу, горела большая яркая свеча, заливая багровым заревом небосклон.
Комментарий: трагический конец придуман автором, дом-заимка благополучно пережил революцию и Советскую власть. В 1932 по 1961 гг. в нём была школа, в 1950-х пристроили детский сад, с 1961 г. медпункт и в 1990-х гг. разобрали как ветхое строение.
Сухарев Ю. М. Биография В. М. Имшенецкого (выдержки)
1. Году в 1905-м в семью Имшенецких влилась Маргарита Викторовна Лукашевич (1883–1972), которой к тому времени исполнилось 22 года. Влилась она на правах друга семьи, но соединилась с ней очень прочно.
Дружба молодой девушки с четой пожилых уже (пятидесятилетних) супругов мне кажется странной. Но мы – люди другого времени.
М.В. Лукашевич тоже была из дворян. Ее отец, Лукашевич Виктор (Викентий) Доминикович (1861–1901), служил по железнодорожному ведомству и умер очень рано. Мать — Прасковья Никифоровна (1864–1918). [43]
2. Вот описание этой усадьбы. «Заимка состояла из тридцати — тридцати пяти десятин земли, очищенной от леса. Разработанной, пахотной земли было не более двух десятин. Сама усадьба была расположена на берегу небольшой горной речки Северки, бурной весной и почти пересыхавшей летом. Усадьба состояла из небольшого, но очень уютного дома и только что выстроенного флигеля. Предполагалось выстроить и свою электрическую станцию. Хутор находился в двухстах саженях от разъезда Хохотун Пермской железной дороги и от самой станции отделялся узкой, но очень высокой скалой, состоящей из груды валунов, коих на Урале так много». Сегодня это поселок Северка.
Называлась заимка Маргаритино. Еще один знак внимания В.М. Имшенецкого своей протеже – Маргариты Викторовны? Она здесь тоже проживала, когда удавалось урвать время от своих городских занятий.
3. Очевидно, Владимир Михайлович спас свои 8 кг золота и выгодно его конвертировал. Вероятно, были у него и другие средства. В Харбине он открыл ресторан с игрой в лото по вечерам, потом столовую в Новоторговых рядах, где кормил бедных бесплатно, основал большой дом для 30-и бездомных в районе Модягоу. В Новом Городе владел казино «Международный клуб».
4. Через некоторое время (15.09.1922 г.) В.М. Имшенецкий зарегистрировал свой третий брак. С Маргаритой Викторовной Лукашевич. Конечно, она в Харбине.
Ему почти 65, ей нет и сорока. Было ли это связью двух одиночеств для совместной борьбы за жизнь в этом сложном мире, в чужой стране? Или это оформление отношений, существовавших и ранее того? Наверняка мы этого не знаем. Но в книге М.В. Имшенецкой, женском автобиографическом романе, я не нашел и намека на «романтические» отношения с главой семьи С. (так там именовался Имшенецкий В.М.) в екатеринбургский период.
5. Зная образ жизни Имшенецких, добавим к этому то, что, имея дом в Санкт-Петербурге, временами семья жила там. А на лето обычно селились на золотых приисках, где у них был хороший дом «с фисгармонией» — Ольга не оставляла музицирование и на даче. С началом Великой войны и упадком золотых промыслов родители в основном жили в Екатеринбурге и в новом своем пригородном имении Маргаритино, расположенном в живописном месте у разъезда Хохотун. Здесь, очевидно, и состоялось свадебное застолье – церковь в Ново-Алексеевке ближайшая к даче Имшенецких.
Аничков В. П. (1871–1939)
Фрагменты мемуаров Владимира Петровича Аничкова (из книги «Екатеринбург – Владивосток» (1917-1922)). Автор рассказывает о том, как пережидал красный террор в 1918 году в районе современного поселка Северка.
1. Часа через два тяжёлого пути мы уже подъезжали к уютному дому заимки Маргаритино. Заимка состояла из тридцати - тридцати пяти десятин земли, очищенной от леса. Разработанной, пахотной земли было не более двух десятин. Сама усадьба была расположена на берегу небольшой горной речки Северки, бурной весной и почти пересыхавшей летом. Усадьба состояла из небольшого, но очень уютного дома и только что выстроенного флигеля. Предполагалось выстроить и свою электрическую станцию. Хутор находился в двухстах саженях от разъезда Хохотун Пермской железной дороги и от самой станции отделялся узкой, но очень высокой скалой, состоящей из груды валунов, коих на Урале так много.
По ту сторону железнодорожного полотна, напротив станции, вдоль речки Решётки, в которую впадала Северка, тянулась узкая, шириной не более пятидесяти сажен, полоса земли с чудным строевым лесом. Шесть десятин этой земли были куплены мною у Имшенецкого за тысячу восемьсот рублей в расчёте построить себе дачу. Но так как переживаемое время было исключительно тяжёлое, то я решил выстроить на усадьбе Имшенецкого небольшой флигель размером три сажени на четыре (сажень = 2,134 м, значит флигель 6, 402 х 8, 536 м).
2. Я объяснил ему, в чём дело, и сказал, что до Маргаритино отсюда, по моим расчётам, не более трёх верст. На этом небольшом пути мы должны будем пересечь полотно строящейся Казанской железной дороги, речонку Решётку и, наконец, Пермскую железную дорогу. Едущим же к нам большевикам нужно проехать по шоссе ещё три версты да по убийственной лесной дороге ещё не менее четырёх вёрст. Перебравшись через небольшой горный хребет, я вышел на какую-то лесную дорогу, которая скоро исчезла в болоте. Не долго думая, я решился идти через болото, благо на Урале "окон" в болотах нет. Временами я погружался в грязь почти по брюхо. Вымокнув почти по пояс, я вновь полез на гору, заканчивавшуюся скалой из валунов.
И мы выходим на шоссе саженях в десяти от верстового столба.
Приглядываюсь к цифре, читаю: "Девятнадцать". Прошли пять вёрст. Появился мост через Решётку. Было ещё темно. Спустившись к речке, мы жадно припали к воде.
- А вот и моя земля, - указал я Иоганну на жалкие шесть десятин.
3. Залают собаки - прислушаешься и крадёшься к дому, чтобы взглянуть, не висит ли на перилах балкона условная, о призыве на помощь, простыня или скатерть.
А пока мы решили дежурить на высокой скале, что отделяла нас от полустанка.
4. К вечеру в усадьбу явилась депутация от станционных служащих с просьбой приютить на эти дни своих баб и детей. Все они боялись, что последние поезда с красными войсками захватят баб с собой, как это делалось на последних станциях.
5. По мосту, перекинутому через речонку Северку, я увидел, как идут два "товарища" с винтовками в руках. Матросская форма не оставляла сомнения в том, что это ультракоммунисты.
Н. К. Гилёв
Читайте также:
- Краткая история посёлка Северка
- История лесной усадьбы горнопромышленника В. М. Имшенецкого в посёлке Северка
- В.П. Аничков. 1918-й на Северке
