Труд арестантов на Верх-Исетском железоделательном заводе (1898 г.)

Замечательных результатов достигает иногда тюремное начальство, когда оно серьезно заботится об устройстве жизни арестантов на разумных основаниях. Наглядным примером тому может служить екатеринбургская тюрьма и в особенности организация работ арестантов этой тюрьмы на Верх-Исетском железоделательном заводе.

Расположен этот завод на реке Исети, в двух верстах от города Екатеринбурга. Построен он в 1725 г. сподвижником Петра I генералом Генниным. В царствование Анны Иоанновны Верх-Исетский завод перешел в частное пользование графа Р.Л. Воронцова 2-го,  у этого последнего завод был куплен бывшим откупщиком Яковлевым, потомки которого породнились с графами Стенбок-Фермор. Во владении этой фамилии завод находится и в настоящее время.

Земли его тянутся более чем на 15 верст в длину. Тут встречаются богатые торфяные залежи. Разработку их и приняло на себя в 1893 г. екатеринбургское тюремное начальство и достигло результатов, которые мы и постараемся выяснить в этом очерке, при чем нам придется коснуться вообще деятельности тюремного начальства, направленного к улучшению тюремного быта населения екатеринбургской тюрьмы.

Представим сперва цифры. В 1885 г. в этой тюрьме насчитывалось 1110 арестантов, и она зарабатывали своим трудом в год всего 86 р. 90 к. Сумма заработка возрастала очень медленно. Так, в 1888 г. он составлял всего 173 р. 45 к. Но со следующего года, при более внимательном отношении тюремного начальства к работам арестантов, она вдруг возрастает до 2,565 руб., затем опять понижается, а с 1893 года возрастает уже в поразительных размерах. Она уже составляет 8,716 руб., а затем удваивается и доходит до 17,680 руб. С тех пор она продолжает быстро повышаться, несмотря на то, что арестантов становится меньше.

В екатеринбургской тюрьме, как и в других наших тюрьмах, устроены мастерские. Но не ремесленным трудом зарабатываются такие значительные суммы. Этот поразительный результат получился главным образом благодаря работам вне тюрьмы по добыванию торфа на Верх-Исетском заводе.

Добыча торфа арестантами

Руководствуясь законами и циркулярами, начальник тюрьмы заключил в августе месяце 1893 года условие с конторою Верх-Исетского завода, по которому принял на себя добычу торфа из Ольховского болота и перевозку его в места по назначению.

По этому условия г. Ломтев обязался в течение трех лет добыть торфа в количестве 9000 куб.саж.

Нам случалось в минувшее лето бывать неоднократно на Ольховском торфянике, и мы всегда удивлялись, видя, как низменная, болотная равнина, где ранее все было мертво и безлюдно, оживилась словно по волшебству чародея: чистые, обширные казармы, кухня для варки пищи работающим арестантам, башенка над конторой, устроенная в видах более удобного наблюдения за могущими возникнуть пожарами, конюшни для лошадей, прекрасная баня, искусственный красивый пруд и множество других приспособлений указывали самым наглядным образом на заботливость тюремного начальства. Оно в начале 1884 г. на свой страх и риск заняло у частных лиц необходимую сумму и завело конный обоз в 10 лошадей. К 1-му апреля следующего 1895 года обоз возрос уже до 48 лошадей, и 3/4 всего расхода на обозный инвентарь погашено было из заработка от конных работ.

Само собою разумеется, что, заручившись лошадьми, начальник тюрьмы свободно мог расширить круг деятельности арестантов и брать различные работы в городе. На Ольховском торфянике в среднем работало от 20 до 100 арестантов в день, и ими выработано то самое количество торфа, какое было обусловлено. За последние два года торфяные работы сильно повысили заработок: в 1895 г. (считая 47,504 ½  поденщины пеших и 5,976 ½ конных) заработано 28,749 руб. 18 коп., а в 1896 г. (считая 21,998 ¼ пеших и 5,752 ¾ конных) – 19,663 руб. 33 коп. Это в связи с работами мастерских дает весьма хорошее подспорье и для тюремной администрации, и для самих арестантов, получающих известный процент (например, конюхам-арестантам отчисляется 40 коп. в день каждому).

Отчетность по конным и торфяным работам подчинена, согласно распоряжения г. губернского тюремного инспектора, Государственному Контролю. Независимо от поверки отчета Государственным Контролем, поверка оборота и вообще всего, что касается конных и торфяных работ, производится в течение года по несколько раз лично г. губернским тюремным инспектором.

Самые работы, сколько мы заметили, ведутся правильно, вполне отвечая условиям техническим и тем, которые приняты были начальником тюрьмы на себя по отношению к Верх-Исетскому заводоуправлению.

Принимая в расчет массу труда и затрат по добыче торфа, громадную ответственность перед законом за безопасность рабочих и принятое на себя обязательство отвечать перед пострадавшими за причиненные им вред и убытки, можно сказать, что плата, выговоренная тюремным начальством, незначительна, а именно: за все работы контора завода уплачивает за сажень сухого, сложенного в скирды торфа по 2 руб. 90 коп., причем каждый раз при выдаче удерживается по 10 коп. за кубическую сажень в обеспечении исправного выполнения всего подряда, и до окончательной сдачи торфа в сухом виде, в том количестве, которое будет принято обмером; - деньги на руки не выдаются.

Доставка торфа в завод производится начальником тюрьмы во всякое время года на своих лошадях с платою по 1 руб. 10 коп. за кубическую сажень торфа.

Само собой разумеется, техника с каждым годом идет вперед настолько, что к торфу, как к топливу, предъявляются определенные требования, которым при ручной обработке он, естественно, не может удовлетворить. Если взять плитку резного (воздушной сушки) торфа и плитку прессованного (брикетного), то в этих двух плитках мы встретим большую разницу, т.е. много градаций по степени их плотности, по теплопроводной способности, по содержанию воды, а стало быть и по качеству. Но устройство брикетных фабрик стоит слишком дорого; пока этих фабрик всего две в России (фабрика, выстроенная вблизи Верх-Исетского завода для выделки торфяных брикетов обошлась в 50 000 рублей), и, наконец, надо сознаться, что мы еще глубоко равнодушны в деле общественной пользы; ручная же добыча и разработка торфа (резного) не представляет слишком большого труда, - вот поэтому желательна (хотя бы в виде получения самой простой формы) наиболее усиленная эксплуатация болот, втуне лежащих на громадном пространстве России, а  между тем содержащих в себе запасы горючего материала. Поэтому нельзя и с точки зрения народного нашего хозяйства не выразить сочувствия тем лицам, которые, не преследуя узких меркантильных расчетов, работают на пользу всей страны; а что такие предприимчивые и бескорыстные люди существуют, доказательством может служить деятельность начальства екатеринбургской тюрьмы, в руках которого торфяная промышленность дает занятие большому числу рабочих рук арестантов не только в летнее время, но и зимою при перевозке торфа. К тому же, сравнивая труд и обстановку работающих на торфяниках поденщиков у других частных торфодобывателей в казенных дачах (где построены жалкие земляные бараки на случай дождя) с рабочими-арестантами, мы от души порадовались за подневольных людей…

Постройки и различные приспособления на Ольховском торфянике таковы, что, посещая это болото, невольно приходится забывать, где находишься: с одной стороны арестанты, а с другой – так все чисто, домовито и хозяйственно, будто находишься на заимке или в усадьбе самого умелого и гуманного хозяина.

Н. Иванов
«Нива», № 4, 1898 г.

Читайте также: 

Поддержать «Ураловед»
Поделиться
Класснуть
Отправить
Вотсапнуть
Переслать

Гостиницы Екатеринбурга

Рекомендации