Действительно, имя творца солнечных каменных часов, установленных в селе Мраморском, осталось неизвестным. А сохранились они, пожалуй, в единственном экземпляре не только на Урале, но и во всём Отечестве.
Вспомним про время их создания (над южным циферблатом часов высечено: «1773 год. Автор неизвестен»).
Вообще-то солнечные часы были известны вавилонянам, грекам, египтянам и другим народам, уже более двух тысяч лет назад. Тогда, когда человек осознал взаимосвязь между длиной и положением солнечной тени от предметов, например, от воткнутого в землю шеста и положением дневного светила.
Самым первым упоминанием о них считают рукопись китайца Чиу-пи (около 1100 г. до н.э.), а из обнаруженных археологами первых часов – египетские (XIII и XV вв. до н.э.).
В древнерусских летописях можно найти множество записей с указанием не только точной даты – года, месяца, дня, но и часа, в котором происходило то или иное событие.
Если учесть, что первые механические часы с гиревым приводом появились в России (а именно в Москве) только в 1404 году, то не возникает сомнения, что упоминаемые в летописях определения времени делались при помощи солнечных часов. Наиболее ранними из них, обнаруженными на территории бывшего СССР, являлись каменные часы диаметром 1 метр, найденные недалеко от Еревана в развалинах храма Звартноца (VII в. н.э.).
Новую эпоху в развитии солнечных часов открыло изобретение компаса (в Европе он стал известен с 1195 г.) и важное изобретение 1431 г. – теневая стрелка часов – «полуось» - устанавливалась строго в направлении земной оси, а её плоскость – в плоскости местного меридиана.
Этим простым нововведением достигнуто было то, что теперь тень стрелки равномерно вращалась вокруг «по оси», поворачивалась каждый час на 15 градусов. Это дало возможность ввести равномерное время, которым можно было пользоваться повсеместно в течение всего года.
В России солнечные часы делались из камня, металла, стекла, дерева. Их циферблаты гравировали на бронзе, меди, серебре, цинке и других металлах. Шкалы делились на часы, четверти часов и даже на минуты.
Устанавливались солнечные часы обычно на стенах различных общественных зданий (церквей, крепостей, присутственных мест, например, на Ново-Девичьем монастыре, Троице-Сергиевской и Киево-Печёрской лаврах), на специальных столбах, воздвигавшихся на городских и сельских площадях, в парках, скверах, на рынках, у перекрёстков дорог.
Подобные часы можно и сейчас встретить в городах Прибалтики, на Украине. Но вид циферблата на них отличен от мраморского.
Пётр I очень хорошо знал устройство таких часов, теорию построения и даже собственноручно написал три инструкции по их изготовлению, сопроводив эти ценные руководства собственноручно выполненными чертежами. Они были изданы в 1709 г.
Циферблат мраморских солнечных часов поразительно схож с циферблатами, изображёнными на чертежах великого императора: «на ост и вест…», «лицем к сюйду», то есть «на запад и восток», «лицом к югу».
В «Напамятовании» Сибирскому горному начальству, составленному в 1722 г., В.Н. Татищев, отмечая важность развития на Урале стальных, проволочных, жестяных и прочих ремёсел, назвал и часовое. Ведь без этого хронометра практически невозможен любой производственный труд. Поэтому часы можно поставить в ряд с другими орудиями и средствами труда.
С ХVI веке во многих европейских университетах, и в России тоже, большое внимание стали уделять гномонике – науке о приборостроении.
В начале XVIII века в Петербурге были основаны Адмиралтейство (морское ведомство) и Академия наук, а при них – Инструментальные палаты - мастерские» по производству различных научных инструментов, в том числе и солнечных часов.
В апреле 1735 г. из Екатеринбурга в мастерские Академии наук, для обучения «инструментальному художеству» были отправлены Т.В. Кочкин и Д.М. Козицын.
До 1799 г. просуществовал класс часового мастерства и при Академии Художеств, основанный в 1764 г. вместе с ней.
Со второй половины XVIII в. мастера по изготовлению солнечных часов стали появляться в различных городах России.
В Москве, в Государственном историческом музее, хранится экземпляр латунных универсальных солнечных часов, украшенных геометрическим орнаментом. На них выгравированы дата («1789»), названия двадцати российских городов с их географическими широтами (в том числе – «Екатеринбургъ» - 57) и надпись: «Делал в Екатеринбурге ученик Фёдор Денисов».
История не сохранила нам имени человека, впервые установившего солнечные часы на столбы. Да, пожалуй, они нисколько и не походили на мраморские, так как устройство тех хронометров, судя по их описаниям в литературе, было совсем иным.
Давайте обратим внимание на факты, которые могут иметь какое-то отношение к нашему уникуму из села Мраморского.
За восемь лет до его появления, в 1765 г., в Екатеринбург прибыла экспедиция из 30 человек по розыску цветных камней. Руководил ею генерал-майор Яков Данненберг. Кроме поисковых работ, ей также предписывалось обследовать уже существующие фабрики по обработке камня, а в случае необходимости – проводить их реконструкцию, или строить новые.
В составе экспедиции прибыли и бывшие екатеринбургские школьники, прошедшие обучение на Петергофской гранильной фабрике – уже мастер Семён Саввич Ваганов, подмастерья Филипп Тупылев, Сидор Козьмин, ученики Лаврентий Морозов и Степан Соломинин.
Особое внимание Данненберг уделил бывшей Горнощитской мраморной каменоломне. К 1765 г. яма, в которой добывался мрамор, была залита водой. Её откачали и добычу камня возобновили. В том же году, неподалёку от ямы, члены экспедиции открыли новые залежи мрамора - более светлого тона, с жёлтыми прожилками.
В столицу было отправлено срочное донесение: «По большой благонадёжности и особенной доброте мрамора в каменоломнях Горнощитских учреждён в том же 1765 году генералом Данненбергом и Горнощитский завод».
Для добычи и грубой отделки мраморных изделий, круглый год, особенно весной и летом, стали привлекать до 150 крестьян из окрестных селений.
Что заставило генерала спешно уведомлять правительство о новом открытии?
В мае 1735 г. сильнейший пожар «прогулялся» по деревянной Москве и Петербург стал играть в политической, торговой и экономической международной жизни. ещё более важное значение. На застройку новой столицы и её окрестности обращается большее внимание. Доказательством тому служат тысячи мраморных изделий декоративно-прикладного и монументального назначений, доставляемых с Урала.
Русская архитектура второй половины XVIII века не знала себе равных в мире. Её бурное развитие объясняется подъёмом русского государства после петровских реформ. В столице и загородных императорских резиденциях стали возводиться исключительные по красоте, величавые здания, парковые ансамбли.
Только по проектам знаменитого итальянского архитектора Антонио Ринальди (1710-1794), прожившего в России более сорока лет, были возведены такие великолепные здания, как Мраморный дворец, Князь-Владимирский собор и Исаакиевская церковь (до ныне не сохранилась) в Петербурге; дворец графа Орлова в Гатчине; Китайский дворец, дворец Петра III и павильон Катальной горки в Ораниенбауме (ныне г. Ломоносов); собор в Ямбурге (ныне г. Кингисепп), Сибирская галерея в Царском Селе (ныне г. Пушкин) и др.
В этот период и завязались крепкие деловые связи А. Ринальди с мраморскими мастеровыми, которые поставляли архитектурные изделия на возводимые по его чертежам уникальные здания.
Более 1400 мраморных деталей – ступени для парадных лестниц, капители, колонны, карнизы, камины, цветочники, фризы, архитравы, тумбы и прочее – послали уральцы в 1755 году лишь для одного из прекраснейших творений – Царскосельского паркового ансамбля.
Сколько их, таких деталей, требовалось, например, только для трёхъярусного павильона «Катальная горка» - памятника архитектуры, не имеющего аналогов ни в России, ни в Европе, комплекса гор для летних катаний, скатов и галерей. Он был построен на территории «Собственной дачи» Екатерины II в 1762 – 1774 годах.
С высоты 30 м верхнего яруса павильона резные коляски с придворными мчались по скатам с необыкновенной по тому времени скоростью – 70 км/час. Отдыхали катающиеся в самом павильоне. Его Круглый зал, Белый и Фарфоровый кабинеты были украшены темперными росписями, лепкой, позолотой, фарфором и живописью. (Как сообщила 20 июня 2006 года газета «Аргументы и факты», № 24, в конце июня с.г. состоялось торжественное открытие отреставрированного павильона «Катальная горка»).
Но уральцы не только изготовляли и отправляли в столицу всё, что требовали от них архитекторы в своих «регистрах», но и сами непосредственно участвовали в осуществлении их замыслов.
Например, в 1771 г. началась работа над изготовлением деталей для упомянутой Сибирской галереи. Руководил ею итальянский мастер Валентино Тортори.
Первые детали для неё из горнощитского мрамора были доставлены в Петербург 15 марта 1772 г. Устанавливать галерею – большой мраморный мост через пруд – с Горнощитского (ныне - Мраморского) завода отправились мастер В. Тортори, подмастерье Григорий Семёнов, ученики Григорий Бороздин, Иван Иванов, Иван Григорьев, Пётр Петровских и Фёдор Шахмин.
Два года в очень тяжёлых физических и материальных условиях протекала их работа. Наконец, 1 августа 1776 г. галерея была поставлена на место и окончательно отделана, а мраморчане смогли вернуться к своим семьям.
Сибирская галерея и поныне является прекрасным архитектурным сооружением, отличается лёгкостью, прозрачностью хорошо увязывается с окружающим пейзажем.
Следует отметить, что в строительстве несохранившегося до наших дней первого варианта здания Исаакиевского собора, разобранного по велению императрицы Анны Иоанновны, принимали участие мастеровые Полевского медеплавильного, Северского железоделательного и других уральских заводов.
Многочисленные ответственные заказы для петербургских дворцов выполнялись в те годы под руководством одного из руководителей Горнощитского мраморного завода, архитектурного помощника – капитана горной службы Михаила Колмогорова.
Издатель журналов «Сельский житель» и «Экономический магазин» А.Т. Болотов писал в 1786 г.: «Мы (т.е. русские) находимся ныне в таком состоянии, что во многих вещах не только не уступаем нимало народам иностранным, но с некоторыми в иных вещах можем и спорить о преимуществе…Известно то дело, что вся Европа смотрит уже ныне на нас иными глазами, нежели прежде».
Следует отметить такой факт. В XVIII веке, в период бурного строительства, в Петербурге, на специальных постаментах, было установлено несколько солнечных стационарных часов. Наиболее интересными из них можно считать вделанные в мраморные обелиски-пирамиды, стоящие на гранитных основаниях. Они были поставлены вдоль Петергофской дороги и служили, кроме того, верстовыми столбами.
Авторами этих необычных указателей расстояния, места и времени был уже упомянутый ранее талантливый новатор в архитектуре Антонио Ринальди, чертежи и эскизы которого многократно копировал Михаил Колмогоров.
В своё время солнечные часы пользовались большой популярностью – они были простыми, надёжными и сравнительно точными. Их использовали даже для проверки пружинных хронометров вплоть до появления в России во второй половине Х1Х в. организованной службы времени и оставались обязательной принадлежностью всех обсерваторий мира.
Вот в какие времена появились в 1773 г. солнечные часы в селе Мраморском, что расположено в 14 км от города Полевского Свердловской области.
Солнечные часы в селе Мраморском представляют собой столб, смонтированный в виде обелиска из шести кубических блоков, выполненных из серого местного мрамора, и подставки. На подставке и установлены сами часы в виде блока того же размера, но из белого мрамора, с высеченными на его четырех сторонах циферблатами , направленными строго на части света: "на ост и вест...", "лицом к сюйду", как писал Петр Первый.
Высота столба - три метра. В центре каждого циферблата было установлено по два металлических стержня, которые в солнечные дни отбрасывали тень и она показывала время.
Более двух веков сохранялись мраморские каменные часы в единственном экземпляре не только на Урале, а, пожалуй, и во всём Отечестве.
Не исключено, что их автором мог быть А. Ринальди и что петергофские верстовые столбы - хронометры изготовляли на Горнощитском заводе и один из них так здесь и остался.
А может, мраморские мастеровые, что возводили в окрестностях столицы Сибирскую галерею, привезли на Урал чертежи, эскизы часов?
Как хочешь, так и думай. Ясно одно – создание их – дело рук не одного человека. Доказательством тому может служить изготовление и установка в 1986 г. их копии на автостраде Екатеринбург – Полевской. Судите сами.
Размеры со старинного хронометра снимал старший маркшейдер Гумёшевского медного рудника Станислав Борисович Зязин. Изготовить точную копию по чертежам и установить её на место поручили ветеранам Мраморского завода – потомственным мастеровым - фрезеровщику Владимиру Ивановичу Петровских и каменотёсам-пенсионерам Василию Дмитриевичу Деменьшину, Ивану Николаевичу Костоусову и Николаю Павловичу Талашманову. А сколько человек им помогало?!
Обращаясь из XVIII века к нам, будущим поколениям, с просьбой беречь всё наследие прошлого, А.Т. Болотов писал: «Во многих местах оставили они (т.е. наши предки) после себя нам то, чего ныне ни за какие деньги купить не можно. Вещи, которые отменно украшают селения, домы и сады, но такие, какими мы новые селения свои никак снабдить не можем, потому что для произведения оных потребны целые веки годов».
Именно такой «вещью, украшающей селение» Мраморское, являются солнечные часы, установленные на его центральной площади в 1773 году.
"Проходив" два века, часы "поломались" и долго "стояли". Сельские умельцы инженер Антон Лукьянович Мальцев и каменотес Иван Иванович Прожерин отремонтировали циферблат и "стрелки" и с 1 мая 1969 года часы "пошли" вновь, не требуя ни смазки, ни завода, а только наличия дневного светила.
Алексей Кожевников
г. Полевской
UraloVed.ru
Смотрите также:
Две судьбы (история Мраморского класса искусств)
Курганово - Раскуиха - Мраморское (11.10.2015)
