Владимир Радкевич (24.04.1927 - 07.06.1987) – пермский поэт, посвятивший большинство своих стихов Уралу, Прикамью, нашей природе.
Родился в городе Белом Смоленской области. В 1941 году с семьей эвакуирован в Башкирию. В 1949 году окончил историко-филологический факультет Пермского государственного университета. В разные годы работал инспектором областного отдела культуры, заведующим сельским клубом, литсотрудником в газетах, корреспондентом областного радио. В 1947 году начал печатать свои стихи, а в 1959 году стал членом Союза писателей СССР.
Приведем здесь лишь некоторые из его стихи про Урал и природу.
ПЕРМСКАЯ ЗЕМЛЯ
В камской зелени и сини
Жил и в грозах, и в тиши
Город в глубине России -
В глубине моей души.
Был он крут, не обессудьте!
Только, судя по всему,
Он поэтом был - по сути,
По призванью своему.
Не торжественною одой,
А лирической строкой
Он связал свои заводы
С Камой, небом и тайгой.
Так что, видимо, с рожденья
Все мы ходим, пермяки,
Под высоким напряженьем
Той лирической строки.
Молодым пришлась по вкусу
Крутизна такой земли,
Где к заводу или к вузу
Эти улицы вели.
Был я молод в самом деле,
Но остались позади
Азиатские метели,
Европейские дожди.
И курлычет по-над Пермью
Журавлиная тоска,
И роняют в Каму перья
Перистые облака.
Я живу, теряя близких,
После всех моих потерь
Ты одна по-матерински
Мне в глаза посмотришь.
УРАЛОЧКА
Под утро пала изморозь
На улицы села.
Березовая изгородь
От инея бела.
За Камой дымка вьюжится
Прозрачно и легко.
Поблескивают лужицы
Сиреневым ледком.
А по весенней наледи,
Помедлив у ворот,
Нарядная, как на люди,
Уралочка идет.
Высокие ботиночки,
Шагает налегке -
Родная до родиночки
На беленькой щеке.
Со мной почти что рядышком
Вздохнула и прошла
И лишь задела краешком
Сердечного тепла.
Но разве мало этого?
На то и есть она -
С морозными рассветами
Уральская весна!
ЧЕРДЫНЬ ВЕЛИКАЯ
Чердынь,
Чердынь Великая,
Чем же ты велика?
Дремлет, старчески всхлипывая,
Колва-река.
В дреме той иль в бессоннице
Время мечется вспять.
Под копытами конницы
Камни вопят.
Разгулялись ушкуйники.
Рать вогульскую гнут.
Соболиные шкурки,
Как женщину, мнут.
По становищу шастают,
Ткнув кистень за кушак.
Алексею Тишайшему
Будет добрый ясак!
Время древнее, гулкое,
Не меня ль ты зовешь?
Лучше стрелы вогульские,
Чем в приказе правеж!
Кровью руки омоются.
Но, крестом осеняя,
Стефан Пермский помолится
В тишине за меня.
Очи вороном выпиты.
И ни зги в темноте.
Буквы русские выбиты
На скорбной плите,
И плывет с облаками
Звон в четыре струи.
И дома белокаменны,
Как кости мои.
Этой ночью в гостинице
Я заснуть не смогу.
Лес на Чердынь не двинется -
Чердынь двинет в тайгу!
Сдвинут парни российские
Годы, горы, миры -
Словно пули трассирующие,
Вдоль по трассе костры!
Видно, так предначертано,
Чтоб, сквозь время струясь,
Кама около Чердыни
С Печорой слилась.
Здесь с лесным заточением
Свыклась Колва-река.
Тихо моет течением
Камни, кости, века…
Но отбросив подробности,
Я из прошлого рвусь.
Кровью слились народности
В великую Русь!
СТАРАЯ ПЕРМЬ
Пермяки – соленые уши!
Соль на потном тряпье рубах,
Да отчаянный звон полушек
По окраинам, в кабаках.
Возле Камы в глухих кварталах
На помине в ночи легка,
Как преданье, еще роптала
Кровь товарищей Ермака!
Ни поветрий, ни песен новых,
Лишь дороги в Сибирь, на Югру.
И, сутулясь, дрожал чиновник
На уральском сквозном ветру.
Трактом дрожки тряслись с имений,
С мясоеда – за балом бал.
Обольстительный дух пельменей
Над дворами Перми витал.
И, предчувствуя сытый отдых,
На перины, как на насест,
Пермь влекла своих жен дородных
И грудастых своих невест…
Но с восходом на мировую,
Багровея, не шел закат,
И ложились на мостовую
Тени будущих баррикад.
То, изведав любое лихо,
Смутно грезил про Пятый год
Отгороженный Егошихой
Мотовилихинский завод.
УРАЛ
Отсюда, с горного Урала,
Ко славе страстию дыша,
Россия руки простирала
И шла на бреги Иртыша.
Для славы той, не для богатства,
В трудах надсаживая грудь,
Здесь не купцы, а рудознатцы
В тайгу прокладывали путь…
И ныне так же, как и прежде, -
Хотя от всех границ вдали, -
Урал остался порубежьем,
Опорой матери-земли.
В тайге за ржавые болотца,
За гребни скал и глыбы льда
Бесстрашно, как землепроходцы,
Идут на Север города.
Край дальних, трудных расстояний!
Во мгле нахмуренных ночей -
То вспышки северных сияний,
То вспышки доменных печей.
Рассвет над новою Россией
Здесь в каждом новом деле жил,
Рожден раскованною силой
Земных и человечьих жил.
Недаром мощью исполина,
В поту, в огнях, в лесах стропил,
Две части света воедино
Урал навек собой скрепил!
КАМА
На безответною и сонною, -
Не просто мимо протекла –
Она хозяйкою законною
В твою судьбу, Урал, вошла.
Той работящею молодкою,
Кем держится в достатке дом,
Кто может злою быть и кроткую,
А все же ставит на своем.
Но лишь с делами поуправится
И улыбнется между дел,
Ты так и ахнешь: - Ведь красавица!
Ну как ее не разглядел?..
И Кама мне, уральцу, помнится
Не в блеске гроз, не в хрустале льдов,
А тихою рекою-скромницей
В огнях бессонных городов.
С верхов, лесными захолустьями
Бежит, начав нелегкий труд.
Таежные речушки устьями
К ней, как устами, припадут.
Блестит на отмелях и камушках,
Но все раздольнее река,
И вот она уж – Кама-Камушка,
Щедра, душою широка!
Сбежались к ней по обе стороны
Поля у каждого села.
Не бойтесь: всем достанет поровну
Ее сердечного тепла!
Плоты несла, в турбины падала,
Сначала поработав всласть,
И, брызгами осыпав палубы,
Бушуя, в море разлилась…
И вновь течет река-красавица,
Вздымая грузные суда,
Туда, где с Волгою братается
Ее гудящая вода.
КУВА ОСЕННЯЯ
Не плывут по Куве, чуть кивая, кувшинки,
Не вплетаются в волны лучей паутинки.
И, как летом, с полей зацветающей ржи
Не летят по утрам над Кувою стрижи.
Берега, где тайга отступает в низины,
Красным градом усыпали гроздья рябины.
Да плакучий ивняк, да березка иная
Выйдет на берег, ветки в Куву окуная.
Ты течешь – не течешь, ты жива иль мертва?
Мне за белым туманом не видно, Кува.
Только тот, кто назвал тебя мертвой, неправ,
Он не ведал твой буйный безудержный нрав.
В напоенные талыми водами весны
Ты несла, как пушинки, столетние сосны,
И они проплывали на синем просторе
Через Камское море – в Цимлянское море…
А сейчас на угорах поблекла трава,
И от летних трудов отдыхает Кува.
Засыпает она от верхов до низовья,
Голубые леса положив в изголовье.
* Кува – река в Коми-Пермяцком округе. В переводе на русский язык ее название означает «мертвая вода».
Я НА ПОМОЩЬ ЗОВУ ВЕСНУ
Я на помощь зову весну,
Яблонь снежную белизну,
Первый бег ручейков к реке,
Первый ландыш в твоей руке,
Первых трав чуть приметный рост,
Первых радуг стоцветный мост,
Неба яркую синеву
Я на помощь себе зову!
Нужно мне, чтоб весенний гром
Прогремел над твоим окном
И, дождями пахнув, гроза
Заглянула в твои глаза.
Пусть, как огненные мечи,
Солнце в речках скрестит лучи
И зажжет на листве берез
Искры-капли прозрачных рос.
Ты увидишь, как день хорош,
Засмеешься и вдруг поймешь:
Этот буйный весенний дождь –
То как раз, что ты годы ждешь.
Эта яблоня так бела,
Чтобы счастлива ты была,
Чтоб весна и тебя нашла!
АПРЕЛЬ
Как у тебя глаза поголубели!
Ты стала молчаливей и добрей.
Из мартовских снегов, из колыбели,
К нам тянется доверчивый апрель.
Он очень юн. Он о вниманье молит,
С надеждою взывая к небесам.
Веселым солнцем окна в избах моет,
А после – солнцем делается сам.
Он нас с тобой из дома вызывает
На волю, в детство, в давние века,
Где добрую улыбку вызывает
Безбрежностью любого ручейка.
Как хорошо, что нам апрель напомнил
О счастье и совсем не поучал:
Он просто небо синевой наполнил
И веточкой в окошко постучал.
А по ночам девчонки не без риска
Парней впускают в ласковые сны.
И ты глядишь совсем по-матерински
На буйное младенчество весны!
БЫСТРЫЕ РУЧЬИ
Я думал: высохли ручьи,
И летний зной
Тому виной.
Как молоды и горячи
Вы были, быстрые ручьи,
Когда горластые грачи
Вас в город принесли весной!
Вас жадно выпили лучи.
Тому виною летний зной,
Акации иссохший куст,
Хруст горькой пыли на зубах
И пот на тысячах рубах.
Потом дождей осенних плач,
Промозглый серый день незряч,
И далеко до новых гроз.
Потом – зима, снега, мороз.
Но и под коркой ледяной –
Ручьи, рожденные весной!..
Вы долго ждали, чтоб стремглав
Вдруг опрокинуться с небес,
Нас с ног до головы обдав
Звенящей россыпью чудес.
Не зря весну звала капель:
Опять по вашему веленью
Запахла травами панель,
А в руки девушек – сиренью.
И ничего, что вы мутны!
Крутясь у маленьких излучин,
Живительный настой весны
Лучами солнца взбаламучен.
Над нами в небе первый гром,
Весенний гром! Нам так и надо,
Чтоб стала щепка кораблем,
А струйка с камня – водопадом.
Чтоб, выйдя из своих квартир,
Мы, люди, вспомнили:
- И все же
Он очень молод, этот мир,
А мы его – еще моложе!
В ДОЖДЬ
Клонят ивы стволы кривые,
На реке круги дождевые.
Дождь сильнее, а ветер тише –
Гонит ливень людей под крыши.
Так скорей же, скорее вместе
Без дороги – к домам предместья!
Только, милая, может статься,
Вовсе незачем нам спасаться.
Видно, скрыться не в нашей власти –
От себя, от дождя, от счастья.
У тебя, как будто слезинки,
На ресницах дрожат дождинки.
Это все ничего не значит –
И от счастья, бывает, плачут…
ЛЕТО
Гудок. И ветер за окном.
И вдалеке едва виднеется
Перрон под солнцем и дождем
И выцветший флажок путейца.
И вот уже неразличим
За далью рощ, лугов, полянок,
Вдруг ставший в пять минут родным,
Мелькнувший мимо полустанок.
И хоть ты здесь не рос, не жил,
Но словно на себя в обиде,
Что эти травы не косил,
Людей, живущих тут, не видел.
И словно новой встречи ждешь
Вот с этим утром, с этим краем,
Что на любой другой похож
И потому – незабываем.
Какой-то строгой красотой,
Тебе почти с рожденья милой,
Он навсегда достоин той
Любви, что грудь твою щемила…
А по нескошенным лугам,
Шумя листвой и беспокоясь,
Березки тоненькие к нам
Бежали, догоняя поезд,
Махали ветками, отстав,
И мы увидели впервые,
Как на цветах, на стеблях трав
Дрожали капли дождевые.
Сквозь теплый воздух голубой,
Сквозь буйные потоки света
Все дальше мы везли с собой
Цветами пахнущее лето…
* * *
Сентябрьским утром выйди, посмотри:
Стоит березка, над рекой склоненная,
И затаенной лаской изнутри
Вся светится, как девушка влюбленная.
В тяжелых тучах запад и восток,
И так жесток
Сквозной осенний ветер.
А у нее – еще любой листок
Живет воспоминаньями о лете.
* * *
В полях опять поземка злая кружит,
Сгибая стебли прошлогодних трав.
Май запоздал. Еще тропою южной
Он, верно, где-то бродит, заплутав.
На тракторах, стоящих под навесом,
Поблескивает иней серебром.
А где-то там, за синеватым лесом,
И первый дождь, и первый майский гром.
Как трудно солнцу над землею стылой –
Сгонять снега, ломать на реках лед,
Чтоб одарить живительною силой
И каждый лист, и каждый ранний всход.
Но, легкой тучкой в небе повисая,
Горячий от светла и дотемна
Весенний день и к нам идет, бросая
В заждавшуюся землю семена!
ПОД ЗВЕЗДАМИ
Мы жили в одиночестве века
Под странным небом, по-ночному грозным.
Но так же, как по родине тоска,
У человека есть тоска по звездам.
Там, верно, тоже – жизнь, и кровь, и срам.
Там тоже и любили, и серчали
Рассеянные по иным мирам,
Но по Вселенной мне – односельчане.
Мы, люди, за простейшие права –
Жить и любить – с людьми веками бились.
А вы-то, неземные существа,
Хоть вы-то счастья у себя добились?
Меня звезда, как родина, зовет.
Я должен долго-долго жить на свете,
Чтобы узнать не то, кто там живет,
А как живут…
Вот мне на что ответьте!
РАЗГОВОР О СЧАСТЬЕ
Может быть, для счастья мне и надо
По лесу с ружьем ходить и вдруг
Услыхать за шумом листопада
Крик совы и дятла перестук.
Осень встретит запахом смолистым,
Робким звоном ручейка во рву,
С огненной окалиною листья
Упадут на прелую траву.
Вьется тропка то с горы, то в гору,
За кусты, чернеющую гать.
А кругом такая тишь, что впору
И о самом главном помечтать.
Да, о счастье!
Ведь, пожалуй, с детства
Я к нему, как к должному привык.
Мной оно получено в наследство,
Как свобода, родина, язык.
Если на полях пшеница зрела,
Если город рос в лесу глухом,
То своим считал я кровным делом
Каждый колос, каждый новый дом.
Даже там, где я ни разу не был,
Все – родное мне.
И я хочу,
Чтоб была под нашим мирным небом
Мне любая радость по плечу.
Я хочу дождя полям зеленым,
Быстроглазых внуков – старикам,
Доброго согласия – влюбленным,
Хлеба – пашням, лова – рыбакам.
Всем, кто счастлив, я товарищ тоже,
Потому что все-таки не зря
Мною день на белом свете прожит,
День, а не листок календаря!
…Под ногой хрустит сухая ветка,
С озера ползет белесый дым.
Я, пожалуй, помнил слишком редко,
Что бывает день еще таким:
С ветром, пробежавшим по березам,
С ночевой у лесника в избе,
С молодым предутренним морозом,
С думою о счастье и тебе…
Владимир Радкевич
Фотографии Павла Распопова
UraloVed.ru
Смотрите также:
