Город Оренбург посетило величайшее бедствие, какого Оренбург не испытывал ещё никогда. Большая половина жилищ обитателей сгорела. Ужасающий пожар, начавшийся 16 апреля в 10 часов 10 минут утра, продолжался 17 и даже 18 апреля, особенно в пунктах больших строений, не уступая никаким усилиям пожарных средств.
Пожар начался в местности около Александровских бань, как говорят, от лопнувшей трубы небольшого домика какого-то еврея, – и быстро, не более как в 4 часа, захватил в свои истребительные объятия громаднейшую площадь городских построек вёрст на 5 (квадратных). Сильнейший порывистый ветер, или по-местному «буран», начавший дуть в понедельник 16 апреля, и дувший с юго-запада, был причиной всех бед.
Огонь, показавшийся с краю города около моста или Александровских бань, быстро перескакивал через целые кварталы домов, лишая обывателей возможности всякого отступления, и к двум часам дня гигантские разрушительные скачки и прыжки пламени видны уже были на противоположном конце города. Полоса, захваченная огнём на юго-западе города, быстро расширилась к северо-восточной окраине и через два часа представляла целое море огня.
Улицы Водяная и перекрёстные до Большой, Неплюевская, Троицкая, Введенская, Главная рыночная площадь, гостиный двор с новыми магазинами, улицы Гостинодворская, Петропавловская, наконец, – Большая от пансиона гимназии, и переулки, пересекающие её, площадь Сенная и Конная, базар Дегтяной и Щепной, вся Новая Слободка от Николаевской и Воскресенской улиц до поля направо, даже ветряные мельницы на выгоне, кузницы, даже навоз, сваленный версты за две за Слободкой и за городскими кладбищами, – всё это к вечеру представляло волнующееся, покрывающее горизонт, пересекающее город огненное море. Не было сил спастись, и огонь захватывал всё и всех на своём широком, всё разливающемся адском пути.
Как на зло, по направлению пожара стояли все наилучшие дома, каменные, новые, стоящие, конечно, дорого. Из общественных зданий, истреблённых этим пожаром, назовём: духовное училище, казённую палату, общественное собрание, мечеть, учительский институт, женскую гимназию, женскую прогимназию, дом городской думы и управы, окружный штаб, гостиный двор, общественный городской банк, Троицкую церковь, помещение общества взаимного кредита, оренбургскую контору московского торгового банка, оренбургское отделение государственного банка, городскую богадельню, телеграфную станцию, аптеки, Капеллера и Розенберг инженерное управление, военно-окружной суд, две камеры участковых мировых судей, церкви Троицкую и Петропавловскую, гостиницы «Европейскую» Ладыгина и «С.-Петербургскую» Гусева, а также гостиницы Антона Каретникова, бывшую Тарасова, «Царское Село» Попкова, «Вена» Белякова и все прочие, сколько их было, за исключением жалких гостиниц близ театра, Антошечкина и ещё двух-трёх на хлебно-соляном базаре, по счастию для жителей уцелевших. Нет возможности обнять воображением, чего стоили эти помещения и строения.
Целый день 16-го, ночь на 17 и весь день 17 апреля и даже 18 весь Оренбург метался, мучился, страдал и буквально задыхался в дыму. Беспокойство было тем сильнее, что порывистый, адски-ураганный огонь действовал скачками, неожиданно налетал вперёд и в стороны, и заставал все жертвы свои решительно врасплох. Никакие пожарные меры и способы, никакие усердные содействия граждан и полиции, даже вызванная по телеграфу пожарная команда из Самары, не могли остановить страшного действия разрушительной стихии.
Пожар Оренбурга напоминает пожар американского города Чикаго! Преувеличения нет. Уже и теперь погибших людей и животных насчитано не мало. Бед обнаружится, конечно, ещё больше, когда разберутся и опомнятся. Имущества горели на возах, горели на улицах, горели, что называется, под ногами, – и некуда было спасаться. Мало того, некому было спасать, и даже страшно, просто невозможно было спасать, так как улицы и перекрестные переулки делались непроходимыми. На них задыхались от чаду и падали лошади и даже собаки. Быки вьючные ревели и, мыча ревучи, падали и издыхали, оставляя себя и кладь свою на жертву безжалостному огню.
Бедствие, постигшее Оренбург, ужасно, невообразимо, неисчислимо, не поддаётся оно никакому описанию. Только сердце чувствует его: оно щемит и требует участия, сочувствия, помощи, хотя бы на каплю! Сгорело более 900 домов!..
***
Бедствие Оренбурга кончилось только вчера, 18 апреля. Опустошения, произведённые в городе пожаром, поражают размерами и силою впечатления. От одного края и до другого края города открылась необозримая площадь погоревших развалин от каменных построек, и нет места, где бы не дымились кучи от сгоревших построек из дерева. Дым, копоть, смрад удушливый затрудняют дыхание. Наша прекрасная Большая, или Николаевская улица от дома Викулова представляет теперь печальную, неприглядно-мрачную линию обгорелых зданий, из которых дом учительского института (бывший кадетский корпус), дом общественного собрания, здания военно-окружного суда и гостиниц Гусева и Ладыгина. Не уцелело ни одной хлебопекарни.
Сгорели даже две церкви Троицкая и Петропавловская, а также мечеть, находящаяся в 1 части около зданий гимназии и общественного собрания. Площади городские и окрестная степь наполнены грудами обывательских пожитков и семействами бесприютных погорельцев. Картины на каждом шагу, раздирающие душу и наводящие на мысль, что недостаточно двух-трёх миллионов рублей, чтобы привести Оренбург в такое положение, в каком он был до пожара. Лица обывателей унылы, и нет никого, кто бы не призадумался над страшным несчастием, постигшим бойкое, ещё юное городское население Оренбурга.
Слышно, что испрашивается всеобщая подписка о пожертвованиях в пользу оренбургских погорельцев. Самара откликнулась сочувствием прежде других мест. Живо помня недавнее своё бедствие, она по первому намёку из Оренбурга выслала 780 пудов печёного хлеба, 57 пудов мяса, 15 фунтов чая и 5 пудов сахару. Нежинский посёлок и станица Донецкая шлют также хлеб. Выдача продовольствия производится при полицейских частях.
О результатах двух заседаний комитета народной помощи мы сообщим в следующий раз. На сей же раз сообщаем за достоверное, что бесприютных далеко более 500 семейств. Для помещения их отведены казармы губернаторского батальона, провиантский магазин, летние бараки при госпитале, лагеря и бараки военной гимназии на маяке, а также некоторые помещения военно-медицинского ведомства. Провизию будут выдавать в сыром виде. Платье, как-то: рубахи, халаты и холст комитет Красного Креста отдаст даром из своих запасов.
Ещё сообщаем за достоверное, что суммы и денежные документы банков общественного, торгового, государственного, взаимного кредита, а также суммы городской управы и казначейства спасены все, за исключением небольшой суммы бумажных денег государственного банка, истлевших в несгораемых сундуках. Делопроизводство казённой палаты погибло всё. Прочие места спасли свои дела.
Оренбургские губернские ведомости. № 16, 19.04.1879.
Читайте также:
