Рассказ члена Уральского общества любителей естествознания А.А. Черданцева о походе на Косьвинский и Тылайский камни на Северном Урале летом 1906 года. Публикуется по журналу «Записки УОЛЕ», т. 26, 1907 г.
Косьвинский камень представляет из себя значительной высоты пирамидальную гору и находится под 59°31´ с.ш. и 28°41´ в.д. от Пулкова, в Ростесской даче князя Абамелек-Лазарева, Соликамского уезда Пермской губернии.
Тылайский камень есть начальная конусообразная вершина горного кряжа, ранее называвшегося Конжаковским камнем, но совершенно справедливо названного Дюпарком Тылай-Конжаковско-Серебрянским кряжем. Он находится под 59°37´ с.ш. и 28°59´ в.д. в Николае-Павдинской даче г. Воробьёва, частью в Соликамском, частью в Верхотурском уездах Пермской губернии. Как первый, так и второй камни, несмотря на сравнительную близость к населённым пунктам (4 в. до прииска Кытлым, 35 в. до Павдинского завода, 10 в. до Сосновского прииска и 30 в. до с. Ростес), ещё очень мало исследованы и очень мало знакомы туристам, хотя известны уже около 180 лет, за каковой период накопилась следующая литература:
1) В 1735 году написана генералом Де Генниным «Горная история». Напечатана она в «Горном журнале» за 1828 год. В 10 кн. на стр. 85 даётся первое описание Косьвинского камня.
2) В 1771 году академик Лепехин был на обоих камнях и собирал здесь растения. Описанию камней и собранных растений посвящены стр. 98-104 и 115-117 третьего тома его «Дневных записок путешествия по разным провинциям Российского государства».
3) В 1811 году издано Н.С. Попова «Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному её состоянию» и т.д. На стр. 22-23 первой части описаны оба камня.
4) В 1831 году полковник Терлецкий в статье «О высотах Уральских гор» в «Горном журнале», кн. I стр. 480, даёт высоту Косьвинского камня в 1748 ф. над Богословским заводом и Тылайского в 4875 ф. Считая высоту Богословского завода над морем в 651 ф. (по Гофману), мы находим высоту Косьвинского в 2399 ф., или 749 м, и Тылайского 5526 ф., или 1277 м.
5) В 1835 году в Горном Журнале кн. X, стр. 1, помещена статья Карпинского 2-го «Отчёт геогностического описания округа Богословских заводов». Автор описывает геологическое строение обоих камней. К сочинению приложена карта в 5-верстном масштабе.
6) В 1841 году профессор Щуровский в сочинении «Уральский хребет в физико-географическом, геогностическом и минералогическом отношениях», на стр. 6-й даёт высоты камней Терлецкого.
7) В 1864 году Мозель в «Пермской губернии» на стр. 75-76 даёт компилятивное описание обоих камней, причём считает высоту Тылайского камня в 5397 ф. или 1686 м.
8) В 1865 году генерал Гофман в «Материалах для составления геологических карт казённым горным заводским округам хребта Уральского» в Горном Журнале кн. 5, стр. 212-220, подробно описывает дорогу из Богословского завода на Тылайский камень, называя его Конжаковским. Описывает его строение и даёт высоту в 5235 ф., или 1636 м.
9) В 1867 году Хр. Фон-Таль в книжке «Очерки Николае-Павдинской горнозаводской дачи» на стр. 13, 40, 42, 63 и 70-72 описывает Тылайский камень.
10) В 1871 году в Горном Журнале кн. 12 помещена статья того же Хр. Фон-Таль «Характер уральского поднятия между 58°40´ и 60 с.ш.». В статье тоже очень много места уделено Тылайскому камню в геологическом отношении.
11) В 1873 году Н.К. Чупин в своём «Словаре Пермской губернии» подробно описывает Тылайский камень, именуя его Конжаковским. Сам он на Тылае не был, а описывает со слов Лепехина, Гофмана и Таля.
12) В 1887 году Н.Н. Новокрещенных в статье «Разведки на золото в Ростесской даче» в вып. I т. XII «Записок УОЛЕ» говорит о геологическом строении того и другого камней. К статье приложена карта.
13) В 1897 году И.Я. Кривощеков в «Указателе к карте Соликамского уезда Пермской губернии» в вып. 2 тома XVII «Записок УОЛЕ» даёт компилятивное описание того и другого камней. Ссылаясь на определение Тилло, даёт высоту Косьвинского камня в 5803 ф., или 1813 м.
14) В 1901 году появился ряд статей женевского профессора Дюпарка в парижских и женевских изданиях о Косьвинском и Тылайском камнях. В сотрудничестве с Пирсом «Sur la koswite, une nouvelle pyroxenite de l’Oural».
15) «Sur le gabbro a olivine du Kosswinsky kamen (Oural)».
16) «Sur la dunite du Koswinsky kamen (Oural)».
17) «Sur les roches eruptives du Tilai kamen (Oural)».
18) Один Дюпарк: «Recherches geologiques et petrographiques sur l’Oural du Nord. I. Voyage d’exploration. Pyroxenites du Kosswinsky kamen».
19) «Deux mois d’exploration dans l’Oural (Rostesskaya Datcha)»
20) В 1902 году М. Сидоренко в статье «Николае-Павдинская лесная дача на восточном склоне Урала» в № 2 и 3 «Записко Крымского горного клуба», не указывая источников, даёт высоту Косьвинского камня в 1769 м и переносит его из Ростесской дачи в Павдинскую. Для Тылайского камня он даёт высоту в 1572 м.
21) Дюпарк помещает статью «Sur quelques roches filoniennes qui traversent la dunite massive du Kosswinsky (Oural du Nord).
22) Дюпарк и Ершов «Plagio-aplites du Kosswinskiy».
23) Наконец, в этом же году выходит в двух томах труд Дюпарка «Recherches geologiques et petrographiques sur l’Oural du Nord dans la Rastesskaya et Kizelowskaya Datcha». I том посвящён топографии и геологии Косьвинского камня. Сделав многочисленные наблюдения, Дюпарк выводит его высоту в 1490 м. II том занят описанием Тылай-Конжаковско-Серебрянской цепи. После многочисленных наблюдений он даёт следующие высоты всех сопок цепи: южная Горевая 1440 м, сев. Горевая 1460 м, Тылай – 1601 м, Полдневая – 1321 м, Лосс - 1276 м, Конжаковский – 1427 м и Серебрянский камень 1310 м. К сочинению приложена прекрасная геологическая карта Камней.
24) В этом же 1902 году издана в Петербурге А.К. Денисовым-Уральским книжка «Урал и его богатства» третьим изданием. Здесь на стр. 31 автор говорит: «Конжаковский камень или, по местному названию, Сухой камень»… На стр. 32: «Местность около Конжаковского и Косьвинского камней совершенно глухая, безлюдная: вёрст на двадцать в окружности вы не встретите никакого жилья». И то и другое неверно: Конжаковский камень – одна гора, Сухой камень – другая и местные жители отнюдь их не смешивают. В 4 верстах от Косьвинского камня находится прииск Кытлым, существующий лет 6, а в 15 в. от Тылайского камня находится прииск Сосновский, существующий лет 11-12.
25) В 1904 году издан в Екатеринбурге В. Весновским «Путеводитель по Уралу». Стр. 408-410 посвящены Конжаковскому (Тылайскому) камню по Гофману, Лепехину и Талю.
Затем на обоих камнях были, собирая растения, ботаник Н.П. Крылов и на Косьвинском Ф.А. Теплоухов. Особых сочинений у них о камнях нет, но они упоминают и ту и другую гору при тех растениях, которые на них найдены.
Я свою экскурсию на эти камни совершил, как простой турист, и только попутно делал барометрические наблюдения, снимал фотографические снимки и собирал растения. Барометр я имел через Г.Ф. Абельс из Екатеринбургской обсерватории анероид Naudet, термометр Цельсия и компас. Фотографические снимки вследствие ненастной погоды, всё время меня провожавшей, вышли очень плохи. Собранные растения переданы О.Е. Клеру для определения. Сделанные мной барометрические наблюдения переданы С.Я. Ганнот, который и сделал все вычисления высот. В тексте, где это будет надо, я буду приводить только те цифры, которые получены г. Ганнот из моих наблюдений. К статье приложена особая заметка его о моих наблюдениях с выводами из них.
Всем поименованным лицам: Г.Ф. Абельс, О.Е. Клер и С.Я. Ганнот я приношу мою искреннейшую благодарность за то участие и помощь, с какими они отнеслись к моей экскурсии. Также приношу мою благодарность действительному члену Общества Н.А. Терехову, сделавшему диапозитивы с моих негативов для доклада общему собранию и Вл. О. Клер за доставление других диапозитивов с этих же гор, с негативов профессора Дюпарка и его сотрудника доктора Пирса, благодаря чему доклад мой был иллюстрирован гораздо полнее, чем одними моими снимками. Приложенная к статье карта составлена мною из трёх карт: в основу положена карта Косьвинского камня из сочинения Дюпарка в масштабе 1:100000 или в 1 см 1 км. К ней прибавлена увеличенная карточка того же Дюпарка Тылай-Конжаковско-Серебрянской цепи» из 2-го тома его сочинения. И, наконец, прибавлена часть к востоку от гор, из карт Карпинского 2-го из «Горного Журнала» (№ 5), приведённые к тому же масштабу.
Приступаю к описанию своей экскурсии.
Из Екатеринбурга я выехал 24 (11) июля 1906 года при сильном проливном дожде, по Пермской железной дороге до станции Гороблагодатской. Сюда поезд пришёл в 4 часа утра при прекрасной погоде. В 6 часов утра я выехал дальше по Богословской железной дороге до станции Выя, где перешёл на узкоколейную железную дорогу г. Воробьёва, владельца Павдинской дачи. Так как дорога построена только для перевозки леса, то удобства на ней, конечно, очень примитивны. Вагонов крытых нет, приходилось ехать то на платформе, то на тендере. Но все эти неудобства были бы не столь тягостны, если бы поезда ходили более регулярно. А то расстояние от Выи до лесопильного завода в 72 версты я ехал с 10 ч. 30 мин. утра 25 июля до 2-го часа ночи с 26 на 27 июля, т.е. 39 часов! И вот наконец 27 (14-го) я выехал в 10 часов утра уже на лошади с лесопильного завода в Николае-Павдинский. На половине дороги сделал отдых в небольшой деревеньке Юрты. Погода была великолепная. Термометр показывал 36°. К вечеру я доехал до Павдинского завода, где и остался ночевать.
Полковник Гельмерсен в статье «Барометрические измерения на Урале» (Горный Журнал 1842 г. кн. 10 стр. 102) даёт высоту Павдинского завода над морем в 771 фут, или 241 м, генерал Гофман 728 ф., или 227 м. По моим же наблюдениям только 182 м. Хотя у того же Гельмерсена высота Екатеринбурга дана в 250 м и Кыштыма 190 м, железнодорожной нивелировкой даны цифры для Екатеринбурга 124 м и Кыштыма 118 м. Сравнение этих цифр, столь больших у Гельмерсена сравнительно с цифрами, добытыми нивелировкой инструментальной, даёт маленькую надежду на то, что моя цифра в 182 м для Павдинского завода ближе к истине, чем 241 м.
Переночевав в Павде, я 28 (15-го) июля уже верхом на заводской лошади один поехал на Кытлымский прииск, отстоящий от завода в 35 верстах. Сначала дорога была сухая и вообще настолько приличная, что можно было ехать даже в каком-либо незатейливом экипаже, но уже через 5-6 верст начали встречаться сначала небольшие болотинки, маленькие речки, через которые приходилось перебираться вброд. Но чем дальше я подвигался, тем дорога становилась хуже и хуже. Речки стали больше, болота глубже, частые спуски и подъёмы на увалы. Причём при спусках и подъёмах дорога проходила по дну весенних потоков, т.е. по довольно крупным камням.
Почти на половине дороги устроен кордон для отдыха проезжающих. В глухой лесной чаще, из мелкого соснового леса (карандашника) вырублено небольшое пространство, в несколько квадратных сажен. Из срубленного леса построена изба, в ней сложен очаг с котлом. Когда я проезжал, так не только о какой-либо мебели не было и речи, но даже не было ещё и двери.
После небольшого отдыха поехал дальше. Версты через 3 начался очень пологий и длинный подъём на перевал между горами Колпак и Семичеловечной. В 8 ч. вечера я достиг вершины перевала, высоту которого барометр показал в 642 м. С вершины перевала открывался очень красивый и обширный вид на долину реки Лобвы и находящиеся за ней горы, Косьвинский камень и Тылай-Конжаковско-Серебрянскую цепь. Полюбовавшись видом, я поехал далее и в 10 часов вечера приехал на платиновый прииск Кытлымский, который находится при впадении реки Кытлым в реку Лобву. Речка Кытлым составляется из трёх россох: большого Кытлыма, берущего начало с южного отрога Косьвинского камня, среднего Кытлыма, вытекающего с самого камня на высоте 1205 м и малого Кытлыма, берущего начало из возвышенного болота между Косьвинским камнем и Кытлымским увалом.
День 29/16 июля ушёл на осмотр прииска и только утром 30/17 июля я с проводником Чирковым и служащим с прииска г. Пищальниковым, при сильном тумане, отправились около 8 ч. из дому. Туман, или вернее облака, закрывали весь Косьвинский камень, да и не только его, а все окружающие горы.
Тропа на гору идёт мелким и частым смешанным лесом, который вырастает всегда на месте срубленного соснового или вообще хвойного леса. Тропа была очень сырая. Собака проводника Чиркова то и дело поднимала какую-нибудь дичь и ещё не доходя до горы были убиты три тетёрки.
Через час ходьбы мы вышли на просеку – границу между Ростесской и Павдинской дачами. Мы пошли по просеке и вскоре стали подыматься на «плечо» Косьвинского камня: так называется северо-северо-восточный отрог горы. Дойдя по этой просеке до гребня, с которого просека начинает уже спускаться, мы оставили её и пошли прямо лесом по самому хребту. Лес был уже старый, вековой, но среди него массами рос вереск (можжевельник). Часа два мы пробирались через эту чащу, пока наконец не вышли на вершину плеча, где нас встретил холодный ветер и дождь. Вершина «плеча» представляет из себя площадь шириной сажен до 80 и длиной версты 1 ½ или 2, совершенно ровную и безлесную. Мы пошли вдоль по плечу к югу и вскоре в тумане перед нами уже чернел главный массив Косьвинского камня.
В то месте, где «плечо» примыкает к массиву, мы, немного спустившись с вершины в кедровник, устроились с чаепитием. Пока проводник разводил огонь и приготовлял чай, я, одевшись накидкой, так как шёл дождь, и взяв пресс с бумагой, снова поднялся на вершину и принялся собирать растения. Так как я не ботаник, то не зная, что следует именно брать, я всегда в таких экскурсиях собираю всё, что вижу. Так же поступил и теперь. Я собирал все растения, какие видео, не обращая внимания на то, в цвету они или нет. Да и время было позднее, так что ожидать массу цветущих растений было нельзя. Благодаря такому методу мне удалось представить и такие растения, которые, как это видно из далее следующего списка растений, составленного глубокоуважаемым О.Е. Клер, не часто встречаются…
В это же время я произвёл барометрические наблюдения, причём оказалось, что вершина плеча достигает 824 м над уровнем моря, т.е. почти до высоты Качканара.
В 3 часа дня, после чая и отдыха, при той же ненастной погоде мы снова пошли. Теперь приходилось уже подниматься на главный массив Косьвинского камня, весь покрытый гигантскими россыпями, которые состояли из весьма различной величины камней: от камня величиной в кулак до целых скал в несколько кубических сажен. Между россыпями проходили неглубокие долинки, в которых ютились искривлённые и жалкие на вид сосенки, берёзки, кедрики.
На высоте 1010 м эта растительность прекращается и дальше идёт только камень и мох, сползающий по скату длинными серовато-зелёными языками. Изредка ещё по мху стелется вереск, Бог знает где укрепивший свои корни. На высоте 1208 м берёт начало река Кытлым. За границей растительности Косьвинский камень представляет из себя ряд гигантских гранитных террас.
С плеча вплоть до начала Кытлыма и даже ещё выше всё время слышен шум текущей под камнями воды.
Наконец, около 6 часов вечера, мы добрались до вершины, которая представляет из себя довольно неровную площадь с группами мрачных одиноких скал. Взобравшись, насколько мог выше, на одну из таких скал, сел отдохнуть и посмотреть барометр. При температуре в 8° и температуре барометра в 11°, он показал давление 626,25 мм, что по вычислению С.Я. Ганнот соответствует высоте в 1480 м. Здесь я ещё раз приведу все известные мне цифры высоты этого камня:
- 1831 г. Терлецкий 749 м.
- 1871 г. Фон-Таль 1813 м.
- 1902 г. Сидоренко 1769 м.
- 1902 г. Дюпарк 1490 м.
- 1906 г. Черданцев 1480 м.
Из-за клубившегося вокруг меня тумана, мне ничего не было видно, изредка только под напором сильного ветра туман прорывался и я видел далеко в глубине долины то Лобву тоненькой серебристой ленточкой, то лежащий по ту сторону её Колпак.
В виду ненастной погоды и дальности и опасности пути, проводник стал торопить меня спускаться с вершины. Неохотно я оставил скалы и мы медленно, но всё-таки скорее, чем вперёд, пошли домой. Насколько было хуже и труднее подыматься по мху, предпочитая лезть по голым камням, на столько же удобнее и мягче было спускаться по мшистым полянам, по возможности избегая россыпи. Когда мы начали спускаться с плеча и вошли в лес, то было уже настолько темно, что идти пришлось ощупью. В 11 часов ночи мы были дома.
31/18 июля утро такое же беспросветное, как и накануне. Кругом туман и туман. Приведя в порядок растения, я в 2 часа дня выехал верхом в сопровождении того же проводника на Сосновский прииск, находящийся на западном склоне Урала при впадении речки Сосновки в реку Тылай. Уже в октябре прошлого года была проведена совершенно прямая дорога с Кытлымского прииска, через плечо Косьвинского камня, на Сосновский прииск, но когда я был там, то дороги этой ещё не было прорублено и потому пришлось ехать другой обходной дорогой. Дорога эта сначала идёт по берегу Б. Кытлыма, затем через Кытлымский увал, огибая Косьвинский камень с юга, у прииска Мало-Косьвинского поворачивает на запад, а потом на северо-западе подходит к Сосновскому прииску, уже лежащему в даче кн. Абамелек-Лазарева. Первая половина дороги в 15 вёрст до Мало-Косьвинского ужасна. Местами лошади тонули по брюхо в жидкой и липкой грязи, но вторая половина в те же 15 вёрст до Сосновки уже довольно хороша и во многих местах возможно было ехать рысью. Около 9 часов вечера я приехал на прииск и у смотрителя прииска А.П. Сибирякова нашёл радушный приют. Так как мой проводник Чирков провожать меня дальше не мог, то мне был представлен другой проводник, служивший у профессора Дюпарка почтарём.
1-го августа н.с. (19 июля с.с.) утром в 7 часов я верхом в сопровождении двух проводников тоже верховых выехал с прииска. Через старые выработки мы выехали на берег реки Тылая, притока Косьвы, по которому и ехали вёрст 7-8 до впадения речки Гаревой. Немного её не доезжая, свернули направо в лес. Через 20 минут мы выехали на берег Гаревой и уже шагом поехали вдоль неё. Тропы не было почти никакой, проводники следили главным образом за «тёсом» на деревьях. Наконец около 10 часов мы остановились. Дальше на лошади ехать было уже нельзя. Один проводник с лошадьми остался на месте, я же с другим пошли вверх по течению речки. Моросил мелкий дождь. Ноги скользили по мокрым камням и корням деревьев, ветви кустарников вереска и упавших деревьев царапали лицо и руки. Преодолевая все эти препятствия, шли мы вверх, то спускаясь к самой воде речки, то взбираясь на высокий берег.
Через час гимнастических упражнений (иначе я не могу назвать эту часть пути) мы выбрались из долины реки Гаревой. Так как дальше леса уже не было, то мы, под прикрытием последних кедров, решили отдохнуть и попить чаю. Здесь, защищённые от непогоды деревьями и скалами, мы запаслись свежими силами и снова пошли вверх.
Едва прошли мы сажен сто, как очутились на верху хребта, открытого со всех сторон для ветра. Главная вершина Тылая чернела вверху прямо перед нами. Барометр показал высоту в 894 м. Теперь нам предстояло взбираться по очень крутым россыпям. Осторожно выбирая камни, на которые можно было бы ступить без риска сломать ноги, помогая в некоторых местах и руками, мокрые от пота и дождя, мы медленно лезли кверху. Ветер бешено завывал в скалах, рвал и трепал на нас одежду. При таких условиях собирать растения почти не было возможности, если же что и собирал, то не прятал в пресс, а просто в сумку, сделанную из непромокаемой накидки.
В 2 часа дня мы поднялись на высоту 1299 м. Здесь, на довольно обширной площадке, я решил ещё передохнуть, прежде чем лезть выше. Чтобы сделать наблюдения и хоть немного укрыться от непогоды, мы, перейдя площадку к подножию пирамидальной вершины, уселись, прислонившись спиной к холодным и мокрым камням. Термометр показал всего 2° выше нуля. В это время проводник обратил внимание на то, что к дождю начинает примешиваться снег. Несмотря на это, я переложил собранные растения из накидки в бумагу и сделал отсчёт на барометре.
Пока я этим занимался, снег пошёл гуще и температура понизилась до 0. В лёгком летнем пиджаке было не очень приятно, притом ещё он смок и плотно прилипал к рубашке, а последняя к телу. Подниматься выше я не решился, и мы пошли через площадку, спугивая притаившихся за камнями куропаток, к спуску. Туман был настолько силён, что за 40-50 шагов я уже не мог видеть проводника. Удручённый неудачей, начал я спускаться. Часа через 1 ½ мы добрались до лошадей, где напились чаю и поехали дальше. В 7 часов вечера, продрогший до костей, приехал я на прииск.
2 августа (20 июля), т.е. Ильин день, изменений в погоде не принёс. Те же серые облака висели над головой, изредка моросил мелкий дождь. Ждать лучшей погоды не представлялось возможности и в 11 часов дня я верхом же выехал на село Ростёс.
Мой первоначальный план осмотреть весь Тылай-Конжаковско-Серебрянский кряж не удался. Несмотря на эту неудачу, от всей экскурсии у меня остались очень приятные воспоминания и впечатления. Этому способствовали, конечно, своеобразная суровая красота гор, леса и всей обстановки; своеобразный приисковый люд; некоторые комические приключения; но больше всего мне доставило удовольствие известие о найденных мною не совсем ординарных для Урала растениях.
Дальнейшее моё путешествие было таково: выехав в 11 часов с Сосновки, я с проводником по приисковой дороге, довольно скверной, кстати сказать, приехали в село Ростёс. Немного отдохнув, поехали в деревню Верх-Косьву по «Государевой дороге» или ещё «Бабиновской», так же непроезжей для экипажа. Бабиновская дорога проведена крестьянином Бабиновым из Соликамска на Верхотурье, через Ростёс и Павдинский завод, ещё в конце XVI века. Может быть раньше, когда это был действительно единственный тракт из России в Сибирь, дорога эта и была удобна для проезда в экипаже, но теперь это та же лесная дорожка, только расчищенная и довольно широкая.
Около 7 часов вечера мы приехали в деревню Верх-Косьву, на реке Косьве. Переночевав, я на утро выехал из деревни уже в лодке вниз. Живописных скал, как на Чусовой, по Косьве в этом течении до Троицкого рудника нет. Берега пустынны: на протяжении 75 вёрст ни одного селения или деревни.
В 6 часов вечера при довольно хорошей погоде подъехали мы к Троицкому руднику, откуда снова верхом, не дожидаясь утра, отправился я в Кизеловский завод, а оттуда по железной дороге до Перми.
А.А. Черданцев
Записки УОЛЕ, т. 26, 1907 г.
Современные фотографии Павла Распопова
Читайте также:
