Доброхотов В.А.: Трудные сутки эскулапа

Из Арамильской слободы, входившей в 5-й Полевской, врачебный участок, Всеволод Александрович Доброхотов вернулся сам не свой – ни пунктовый фельдшер Лобанов, ни члены комитета общественного здравия не уведомили вовремя ни его - земского врача и заведующего этим участком – ни уездную земскую управу о появлении в слободке дифтерии и скарлатины.

Дорого обошлось слободчанам их ротозейство. Управа, конечно, наказала виновных: Лобанов был уволен со службы, а кандидат волостного старшины Мишарин и писарь Пряхин – оштрафованы. Но для обреченных на тяжелые болезни и смерть арамильцев эти меры, как и приезд Доброхотова с новым временным фельдшером, были запоздалыми.

Ох, и досталось же Доброхотову от Екатеринбургского уездного врача – статского советника Павла Васильевича Соколова, когда Всеволод Александрович приехал к нему с докладом! Соколов и сам понимал, что в случившемся полевской врач не очень – то и повинен – слишком велики были у земских докторов их участки. Некоторые населенные пункты отстояли от приемных покоев на 50 –70 верст.

Медицинская комиссия, которая обследовала положение дел со здоровьем жителей Екатеринбургского уезда, докладывала земскому собранию гласных:

- Господа гласные! В отношении народного здравия отчет за минувший 1883/1884 год представляет грустную ситуацию в летописи Екатеринбургского земства. Почти весь уезд был охвачен разного рода эпидемиями, свирепствовавшими в разных местностях по нескольку месяцев и даже по году. Особенно распространенной была эпидемия тифа, появившаяся в 18 волостях и похитившая 497 жертв. Затем по своей распространенности следует скарлатина, принесшая в 10 волостях 134 случая смерти. Оспа появилась в 9 волостях и унесла 280 жизней, дифтерия в 9 волостях свела в могилу 179 человек, кровавый понос – 59. Не оставила уезд и цинга, как следствие плохого питания в местностях, пострадавших от неурожая…

Обо всем этом вспомнил Доброхотов, возвращаясь домой после многодневного объезда своего участка.

Стояла уже глубокая зимняя ночь. Она растворила во мгле и Думную гору, и Полевской медеплавильный завод, расположенный у ее подножия. Редкие керосиновые фонари тускло освещали улицу Большую с полузасыпанными снегом домишками обывателей.

Вид с Думной горы в Полевском

Он не собирался заезжать в приемный покой, но увидев в аптечном окне свет, направил лошадь к нему.

Аптекарский фельдшер выкладывал из дорожного саквояжа коробки с медикаментами, похоже, только что привезенными из уездного центра. После обмена приветствиями, Доброхотов попросил:

- Покажите-ка, что привезли.

Не дочитав реестр до конца, возмутился:

- Опять получили лекарства сомнительной необходимости! А где самонужнейшие?!

Провизор уже собирался оправдываться, но не успел.

- Зачем нам столько кармина, рисовой пудры и мятных сантониновых лепешек? Мне детрит нужен, а где он? Чем профилактические прививки от дифтерии делать? Опять лимфой госпожи Упоровой, от которой мало толку?

Аптекарь оперся руками о стол, наклонился над злополучным реестром и тихо ответил:

- В аптеке госпожи Вайерберг мне выдали все, что заказала для нас управа. А насчет детрита сообщили, что управа уже обратилась к пермскому врачу Буткину, который готовит его, но ответа еще не получила.

Доброхотов виновато посмотрел на провизора:

- Извините, - и прошел в свой кабинет.

Стоя, несколько минут размышлял над незаконченным «скорбным листком» – так врачи называли в пору эпидемий свои отчеты. Затем сел за стол и написал: «…На Полевском врачебном участке оспа привита 941 младенцу».

За дверью раздались звон ключей и усталый голос аптекаря:

- Всеволод Александрович, вы остаетесь?

- Нет-нет, сейчас же еду домой, Подождите, подвезу и вас.

Заснеженные улицы были по-прежнему темны и пустынны, Одинокий огонек на вышке дровяного склада, что расположился на макушке горы Думной, да слабый силуэт луны за облаками тщетно пытались осветить полуночную дорогу…

Ранним утром, когда супруги Доброхотовы еще даже не успели поделиться друг с другом новостями, что накопились за несколько дней разлуки, за окном послышался скрип полозьев и повелительный окрик: «Тр-р-р!».

Через минуту в прихожую вошел встревоженный мраморский фельдшер Пименов. Растер шерстяной варежкой щеки, снял шапку, поклонился образам и застолью, пробасил:

- Беда, Всеволод Александрович!

Хозяин и сам понял это, как только глянул на вошедшего помощника:

- Дифтерия?!

- Только бы. И возвратный тиф, и оспа.

Хозяйка испуганно посмотрела на мужа, а тот, побледнев, спокойно вышел из-за стола, за который только что сел, спросил гостя:

- Завтракать будете?

Тот отказался. Доктор, бросив на него внимательный взгляд, попросил жену:

- Налей-ка ему водки. Смотри, как продрог.

Дождался, когда Пименов выпьет и закусит, задал вопрос:

- Членов комитета общественного здравия оповестили?

- Да. Они уж, чай, ждут нас.

- Сева, ты бы хоть немного поел, - забеспокоилась хозяйка, увидев, что муж начал одеваться.

- До еды ли теперь, - ответил тот и мужчины вышли из дома.

В пути, часто понукая тощую кобылу, Пименов рассказал о том, что по поручению Соколова он тоже уезжал с Мраморского завода, так как горнощитский священник передал в уездную управу известие о появлении у сельской детворы какой-то незнакомой болезни. Управа срочно послала фельдшера туда, приказав осмотреть хворых, определить болезнь и доложить результаты ей или Соколову, или Доброхотову, когда он вернется на Полевской завод.

- Там я обнаружил у трех ребят дифтерию, у двух – возвратный тиф. Сразу принял меры по их изоляции и написал донесение председателю уездной управы господину Клепинину. Теперь докладываю вам, - завершил Пименов свой рассказ.

- Кто-нибудь из медицинских  работников около больных есть?

- Да. Из Екатеринбурга прислали временного фельдшера, а из Полдневой я направил сестру милосердия.

Доброхотов в очередной раз вернул на колени соскальзывающий саквояж, вздохнул:

- Да, беда не приходит одна. Вчера хотел закончить годовой отчет, а рука не поднимается – столько умерших на участке!

- А сколько их по уезду, губернии, по всей России! – обволакивая лицо паром, с горечью выдохнул Пименов.

В тех местах, где деревья подступали к самой дороге, безветрие облегчало дыхание. Эти затишья и использовали мужчины для беседы. Но как только выезжали на открытые для ветра места, путь им преграждали сугробы, а под одежду проникал стылый воздух. Тогда выскакивали из кошевки, а доктор еще плотнее закутывался в шубу.

С мраморским фельдшером Доброхотов сработался быстрее, чем с другими подчиненными. Они оба любили медицину, оба с сердечным вниманием относились к пациентам. Особенно сблизила врача с мраморчанином его бескорыстная помощь в поиске дома для приемного покоя при переводе Доброхотова с Сысертского завода на Полевской, в 1884 году…

Село Мраморское, Свердловская область
Село Мраморское в наши дни

В Мраморском волостном правлении их ждали. Доброхотов поздоровался и сразу же членам комитета народного здравия разъяснил обстановку:

- Господа! Может быть, мне не следовало пугать вас, но вы должны понять всю серьезность создавшегося в вашей волости положения. Прошлым летом в селе Седельниково Арамильской волости распространению дифтерии способствовала невозможность принятия каких – либо  быстрых эффективных мер, так как была самая рабочая пора и рассчитывать на помощь местных жителей нам не удалось. Выздоравливающие дети беспрепятственно общались с вновь заболевшими, опять заболевали и умирали…

- Из 30 таких детей, - продолжал врач – удалось спасти только 15, а эпидемия из села Седельниково переместилась в село Горный Щит. И хотя нами, совместно с комитетом общественного здравия, в этом селе приняты были все меры предосторожности против дальнейшего распространения заразы, однако из заболевших 156 детей нам удалось спасти только 54.

Мраморчане слушали доктора с суровыми лицами, не перебивая. А Доброхотов продолжал приводить примеры:

- Иногда родители сами были повинны в смерти своих детей. Председатель общественного комитета народного здравия в Северском заводе поведал мне нынче о появлении какой-то горловой болезни, от которой умерла одна девочка и захворала другая. Я поспешил на место и определил, что болезнь эта – дифтерия, а при выяснении причины ее появления на заводе узнал следующее.

- Дочь лесника Бабенкова гостила в Горнощитском Прииске у деда, в доме которого умерла от дифтерии девочка. Дочь Бабенкова присутствовала при погребении, простилась с ней и на другой же день захворала и умерла.

- После этой девочки остались пальто и платья, которые отец умершей, Бабенков, подарил дочери другого лесника – Карягина. Последний, будучи предупрежден, что болезнь умершей была заразительная и может передаться через платье, принял некоторые меры предосторожности, повесив одежду для проветривания на мороз. В день же именин дочери надел на нее это пальто и послал в церковь. По возвращении из церкви девочка почувствовала озноб, жар, а к вечеру у нее опухла шея, дыхание стало затрудненное, и через несколько дней она умерла.

Сельчане сидели не шевелясь. Доброхотов, тяжело вздохнув, закончил свой грустный рассказ:

- При разузнавании, не приходил ли еще кто-нибудь в сообщение с домом Бабенкова, оказалось, что у него во время болезни дочери и после ее смерти были только два семейства – Карягина и Старостина. Тотчас был посещен Старостин. У него оказался уже заболевший мальчик.

- Благодаря малому распространению болезни, помощи общественного комитета народного здравия, ее удалось строго локализовать, и дифтерия на Северском заводе более не распространилась.

- А мальчика – сына Старостина, - спасли? – спросил кто-то тихим взволнованным голосом.

Доброхотов отрицательно качнул головой:

- Опоздали.

Минуту спустя, доктор заговорил громче и повелительней:

- Господа! Селения вашей волости, в коих выявлены очаги эпидемий, необходимо немедленно разделить на участки, а из их жителей выбрать надзирателей. На обязанности этих лиц должно лежать следующее: выявить тех, кто не делал предохранительные прививки и заставить сделать их, утром и вечером обходить дома, справляясь, нет ли новых заболеваний, а в случае появления таковых, извещать фельдшера.

Доброхотов кивнул в сторону Пименова и продолжал:

- Домохозяева, в свою очередь, тоже обязаны о каждом новом заболевании немедленно доносить участковому надзирателю или фельдшеру.

Во время затянувшихся пояснений доктора, сельчане с недоумением смотрели на полицейских, которые сидели за столом рядом с ним. Врач заметил их взгляды.

- Платья умерших необходимо немедленно сжигать, стеклянную и прочую посуду тщательно обмывать карболовой кислотой, а их жилища прокуривать горючей серой. Сжигание вещей будет проводиться в присутствии господ полицейских, отряженных вам для содействия уездной управой, а также волостных и сельских начальников. Они помогут вам оценить сжигаемые вещи, составить акт на их сжигание, а управа позже оплатит вам их стоимость…

В тот же день в Мраморском и Горнощитском заводах, на Горнощитском Прииске, на домах, где находились больные или умершие, были вывешены черные флаги, а к воротам прибиты объявления, поясняющие значения флагов и запрещающие посещение этих домов.

Для тех улиц, на которых стояли такие дома, комитет народного здравия в дополнение к предупредительным знакам на воротах нарядил особых караульных, которые следили бы за тем, чтобы никто не входил в зараженные избы.

Члены комитета оповестили население о том, что прощание с умершими строго запрещается. Отпевание их должно проводиться теперь не в церквах, а в притворе храмов или на кладбищах, при заколоченных гробах.

Для омывания покойных были наняты особые женщины. Они сливали ополоски в вырытые вдали от жилья ямы, которые посыпали потом известью.

Для семей, в домах которых проводилась тщательная дезинфекция, были сняты специальные помещения. Эти помещения использовались и в качестве временного приемного покоя, куда помещались изолированные от здорового населения больные. За последними ухаживали сестры милосердия, по просьбе Доброхотова присланные из Екатеринбурга.

Как земский врач, в ведении которого находились Полевская, Горнощитская, Полдневская, Мраморская, Северская, Сысертская и Нижнеисетская волости с приписанными к ним другими селениями, Всеволод Александрович Доброхотов добился от уездной управы принятия подобных мер и в остальных населенных пунктах своего врачебного участка.

Алексей Кожевников
г. Полевской

Читайте также: 

Поддержать «Ураловед»
Поделиться
Класснуть
Отправить
Вотсапнуть
Переслать

Гостиницы Перми

Рекомендации