У каждого настоящего уральца, наверное, есть, отложились в памяти волнующие детские находки – причудливой формы чугунные отливки, подобранные на старых дорогах, гвозди, кованные старинными мастерами, камушки оригинальной формы, напоминающие то ли зверя, то ли людское подобие… Казалось бы, бросовый материал, пустячки, каких много можно нарыть в руинах и шлакоотвалах.
Но если присмотреться, перед нами - реликвии человеческого детства, из которых можно составить коллекцию целой эпохи горнозаводской цивилизации.
Так воспринимает эти находки художник, увидевший в них нечто сущностное. Он поднял старинный пустячок, бережно почистил и поместил в композицию в рамку – и вещь заиграла, наполнилась смыслом, представ перед нами неким звеном, казалось бы, утраченным навсегда. И многие зрители, побывавшие на выставках произведений Вячеслава Коротаева, посмотрев его коллекцию в серии работ «Память земли», как и автор, относятся к детским открытиям уже не как к случайностям, но как к самым ценным вещам, дороже серебра и злата. А самого художника с благодарностью воспринимают как своего единомышленника, как родственную душу. Как брата по цивилизации.
Проба... Демидовский этюд
Коротаев говорит, что его лучшее произведение еще не написано – и он прав в этом. Память родной земли могла отразиться в его творчестве и в других жанрах, например, в картине. Однако, не отразилась. Картина могла родиться еще двадцать, тридцать лет назад…
Проба чугуна
Тогда он съездил на старый уральский завод. Съездил раз, другой… Привез прекрасные живописные этюды, один из них, «Проба чугуна», до сих пор стоит у него в мастерской на мольберте – стоит как напоминание… как невысказанный упрек.
Он написал кусок шлака, еще не остывший, таинственно мерцающий красноватыми огнями, несколько звеньев цепи, старинную поковку… Удивительно: светится этюд даже в сумерках, закравшихся в мастерскую, притягивает к себе и о чем-то словно говорит мастеру в тишине… Собратья по живописному цеху, посмотрев коротаевские этюды, привезенные из поездок на завод в Старой Утке, это Свердловская область, говорили, покачивая головой: ну, старина, ты наработал впрок, как Павел Корин…
«Накаркали», что называется, друзья: производственная тема из истории старого Урала у Вячеслава не пошла. Как не появилась в свое время у замечательного живописца Павла Корина картина «Уходящая Русь», и его великий замысел теперь можно оценить только по превосходным, глубоким этюдам человеческих типов. Так случилось и в жизни Коротаева: его этюды 1980-х живут пока самостоятельной жизнью, как россыпь уральских самоцветов. А все, что надумал-передумал, все, что увидел в экспедициях на пленэрах, оживает у художника в ином воплощении, в сериях работ …, выполненных уже в собственной технике, с использованием элементов ассамбляжа, коллажа и т.д.
Каково это – жить под Дамокловым мечом неисполненных замыслов, знает только он сам, художник. А может, он и не жалеет ни о чем, может, нашел себя в другом воплощении… Как он сам когда-то написал в предисловии к одной из выставок, он стремился всегда жить в согласии с самим собой, жил и живет адекватно любви.
То есть – искренне, без ложного любопытства, согласно внутреннему такту, сердцу и душе.
«Как бы я ни дурковал, это так: согласно любви – и… согласно возрасту», - говорит сам Вячеслав. Насчет его «дуркований», нашумевших в свое время в пермской округе, - тема отдельная, конечно… Как говорится, какой художник не бунтовал, не «оригинальничал».
Путь к самому себе Вячеслав Коротаев прошел непростой и непрямой. На свет появился в 1954 году, родом из города Перми, среди предков художников не было, и откуда в мальчишке появилась такая мечта – стать живописцем? Отца его, правда, тянуло рисовать; в народе раньше любили украшать стены квартир картинками с видами пруда, плавающих лебедей и т.п.. Вот старший Коротаев и творил в этом духе, когда ему позволяло время и… зрение. Дело в том, что отец Славы пытался рисовать даже когда ослеп, и сей факт заставил Вячеслава Вениаминовича относиться к выбору профессии серьезно.
Исполнить мечту ему сразу не удалось. Окончив школу, отслужил в армии, и уж затем поступил в Свердловское художественное училище имени Ивана Шадра. Это была хорошая школа. Учился у таких известных мастеров, как Г.С. Мосин, Г.С. Метелев, В.Д. Сысков. Слава вспоминает, что занятия ему нравились почти все, ходил в училище, красивый дом-терем, с удовольствием, даже в выходные или праздники, бывало, пробирался в класс через окно, чтобы порисовать слепки. Сторож, зная об этом, предложила ключ, относилась к его внеурочным посещениям с доверием и пониманием. Вспоминается Бажов, его Данила-мастер говорит: «Не для барина я стараюсь, истинную красоту камня хочу посмотреть и другим показать».
Красота гипсовых слепков, очарование игры света и тени, желание увидеть объем и передать его на плоскости листа ватмана…
Вот такая тяга к познанию секретов мастерства жила в Славе. Она осталась, эта тяга, в нем и на всю последующую жизнь. Об этом думаешь, когда рассматриваем, перебираем в мастерской все, что наработано Вячеславом на пленэрах, что привозит художник из экспедиций по Уралу и по всей России-матушке.
Начинал Вячеслав Коротаев ярко, заметно. Дипломная работа «Художник», посвященная художникам военной поры, триумфально прошла по нескольким выставкам, в том числе республиканским, и была закуплена Минкультом. Другая ранняя работа, «Кедр», также получила высокую оценку зрителей, имела хорошую прессу, публиковалась репродукция пейзажа и на календарях. Но с этой работой сам автор уже начал испытывать некий дискомфорт, уже терзали молодого художника смутные сомненья…
Главный ступор для художника проявился в том, как освободиться от похожести на другого, найти единственно свой путь, как избавиться от влияния учителя. В частности, в «Кедре» очень чувствовалось влияние талантливейшего Геннадия Мосина. Для многих живописцев это становилось проблемой на всю жизнь, для некоторых – и причиной творческого застоя и тупика. Для некоторых – но не для Коротаева.
Ему удалось преодолеть притяжение своих педагогов, а вместе с этим – и найти себя в творчестве как в разговоре со временем. Это было столь же непросто, учитывая, что пора становления пришлась на 1980-е, застойные годы, «глухую пору листопада»…
Розовый Тулым
Вид с 11-го этажа
В жизни Славы Коротаева были удивительные, знаковые встречи. Например, с легендарной бабой Симой, уральской долгожительницей, одиноко жившей на самом краешке света, на северной сторонке Урала. Портрет этой отшельницы, мудрой хранительницы секретов гор, был написан Коротаевым еще в начале его путешествий по заповедным местам древних Гипербореев. Образ бабы Симы он писал не раз, возвращаясь к портрету, добивался не только выразительности, но и своеобразного диалога со временем. Диалога поколений.
Ту же задачу, но по-иному, он пытался решить в других живописных портретах, например, в колоритном образе старика Терентия. И опять же возвращался к этому образу пасечника (то с внуком, то без) не раз, это качество – дотошность и въедливость - отличало художника с молодости.
Его мысли того, переходного периода, нам интересны и сейчас, они помогут понять, какой длинный и тернистый путь пройден художник. Итак, я достаю свой блокнот с записью бесед с автором выставки «На 11 этаже» (в Доме печати в редакции газеты «Молодая гвардия») молодым художником Вяч. Коротаевым. С того 11-го этажа многое уже было видно…
-…Вот когда я забуду то, чему учили меня в училище, тогда, наверное, и придет свой стиль, свой язык, по которому меня будут узнавать. В портретах стариков мне хотелось провести дорогую мне мысль о преемственности плюс еще что-то, может, ощущение надежности, уверенности в жизни?..
-…А вообще надо отказываться от чего-то – чтобы успеть сделать главное. Разумный эгоизм – этому учусь…
Ключ к метаморфозам Коротаева кроется, пожалуй, в его собственном открытии, вымученном, выстраданном и успешно освоенном на практике: «С каждым возрастом приходит открытие своего материала». Для художника стало важно решить задачу №1 - преодолеть ограниченность живописной формы и пространства.
Офорт художника Коротаева
Время – собирать…
Не для каждого художника наступает время собирать камни. Для Коротаева такое время должно было наступить с неизбежностью, памятуя о его пытливом характере. И это произошло.
В 1990-х годах в творчестве ряда пермских художников наблюдалась сильная «ломка», они искали новые подходы к решению вечных проблем, меняли привычную манеру письма….
У Коротаева наметился резкий поворот от живописи - к печатной графике, гравюре, офорту. Он начал работать сериями. Как замечали некоторые «доброжелатели»: «рассыпался на серии»…
В этом методе есть свои плюсы и минусы. В печатных листах большого формата рождаются серии: "8 Марта", "Конструкции", "Троянский конь" (1991), "Каркасы" (1992), "Кисловодская, 17", афиши "Символизм и модерн" (1993), "Птицы", "Мифы и Стефан" (1996), Чувальский триптих ("Подснежники", "Кукушкино гнездо", "Сухая трава" (1997)…
По наблюдениям пермских искусствоведов, избранный художником путь оказался весьма плодотворным. Не сразу, но с каждой серией все более удачно, новаторски он вырабатывал то, что называется авторской техникой. По мнению искусствоведов, в творческом диалоге с природой художник «смело предлагает новое использование традиционных для декоративно-прикладного искусства материалов - камня, стекла, металла, дерева и кости. Так возникает новая техника, находящаяся на стыке нескольких художественных приемов из разных жанров – декоративно-прикладного искусства, дизайна, мозаики, ассамбляжа».
По мнению искусствоведа Ольги Власовой, работы Вячеслава Коротаева привлекают внимание «не только оригинальной техникой, но и своей содержательностью, авторской позицией, тяготеющей иногда к мессианству. Тщательность проработки, продуманность пейзажа или композиции выдает в нем художника умного, тонкого».
Автошарж в образе куклы
Из диалогов с художником.
- При организации выставки необходимо участие, взгляд со стороны, «совет постороннего». Когда работы выстраиваются, занимая свое место в пространстве интерьера, они несут новую смысловую нагрузку, приобретают другое качество. У картины возникает другая жизнь, отличающаяся от жизни в мастерской художника.
…Ответы и вопросы существуют сами по себе, иногда… а у меня ответы возникают на еще не поставленные вопросы. Все это кажется парадоксальным, если не учитывать внутреннюю интуицию, образное мышление. Так, между двумя графическими листами читается пространство, возникает та пауза, которую необходимо держать. «Держите паузу», - говорил гениальный режиссер. «Держите!»
«О, молчаливость встреч! о, тишина! …наполненность пространства!» - сказал поэт…а Коротаев добавил: «Знают ли рыбы, что птицы летают? Я знаю, что рыбы летают!»
- А вот бы еще знать художнику, как рыба, вышедшая на берег, стала человеком… - развивает мысль художник.
Вглядываясь в работы Коротаева, невольно задумываешься об этом, о процессе эволюции, о причудливых метаморфозах и странных сближениях.
Художник молчит. Потом роняет несколько слов, несколько фраз, мыслей о том, что занимало его ум во время работы над пейзажем. Незримые нити, родство душ, многократное отражение звука – эхо… «Говорливый камень», «Тулым»…
Он читает строки, созвучные душе, документ поэтического прозрения: «Мягкий снег падает на острые крыши, снежная тишина любит меня, поговори со мной на языке снегопада!»
В основу серии автор закладывает определенный формообразующий принцип. К примеру, для серии "Каркасы" таким принципом стал контурный рисунок с найденного каркаса двуглавого орла. Иногда печатные формы одной серии ("8 Марта") переходят в печатные формы другой ("Пасхальные яйца") и живут в них совсем иной жизнью. Большими пейзажными сериями объединяются акварельные этюды, созданные на Белой горе (1994), реке Вишере (1995 -1996) и в Крыму (1995).
Семь-я, которую не бросишь
Сегодня Коротаев – в ряду ведущих мастеров Прикамья.
Замечательный период наступил для Коротаева, когда он вместе с коллегами начал ездить в совместные экспедиции. Семь художников образовали группу "Семь-Я". Это Владимир Болотов, Галина Хоменко, Юрий Новиньков, Ирина Лаврова, Михаил Павлюкевич, Ольга Субботина и Вячеслав Коротаев. Их совместные поездки на Северный Урал завершались очень интересными выставками, для Перми они были – как глоток свежего воздуха.
Вячеслав Коротаев. Дурной порог
"В плену у сказочных камней" - название одной такой выставки - для самого В.Коротаева, возможно, является символичным. Природный камень, который можно не только видеть и осязать, стал особо привлекательным материалом для художника. Знакомство с реликтовыми формами камней, обладающими собственным энергетическим потенциалом, вызвало появление более сложных тем и образов, связанных с древними эпохами.
Художник Владимир Болотов , недавно, увы, ушедший от нас, говорил о своем коллеге и друге:
- Коротаев стал одним из самых интересных, значительных художников Прикамья. Ему помогло в быстром становлении не только глубокие знания, крепкая база. Да, Слава учился у крупных мастеров, с педагогами ему повезло. Он, кстати, до учебы в Свердловске закончил в Перми художественную школу №1, которая очень ему помогла. Но что в нем замечаешь в первую очередь: струна творческого состояния в нем всегда натянута, он всегда в поиске формы, любит новые формы, но все это сопряжено в его творчестве с конечной художественной задачей. Примером этому может служить его «Стефан Пермский», художник-философ здесь в диалоге со временем. С вековой историей…
Среди товарищей по цеху Коротаев слывет еще остроумным наблюдателем-толкователем, комментатором жизненных процессов и катаклизмов. У всех жизнь непростая, что тут говорить. Иной раз некоторые из метких выражений остроумца помогают поднять настроение. Например, такое: «Коротаев не покупается… но и не продается».
О совместных поездках на пленер, на Север Урала, Владимир Болотов рассказывал мне с удовольствием:
- В наших поездках Слава был незаменим. Нет, его нельзя назвать удобным в общении человеком. Но в общении он легко сходится с людьми. Он умел брать на себя самое тяжелое, например, торить тропу. Помню, один из аборигенов на Вишере заметил: Вы самого младшего выбрали старшим, получается» - это он о Славе. Бывало и такое… Со стороны он достаточно суров и брюзга, быть может, но это он больше напускает на себя, а внутри - лирик, поэт. И вот эта поэтичность, духовная насыщенность в его пейзажах очень чувствуется.
Встречи… на небесах
Еще одна знаковая встреча случилась в творчестве Коротаева много лет назад. Ему явился …Никола Можайский. Да, святой Никола… Однажды сидел, значит, художник на этюдах в горах, один на один с девственной природой, и внезапно, боковым зрением увидел Его – любимого народного святого, защитника городов русских. Так родился автопортрет «Встреча».
Думается, не случайно в творчестве Коротаева столь ощутима тема духовности. Давно наметилась, еще тогда, когда в Омске попал в Никольскую церковь …
Росписи (свода, стен мужского и женского приделов, крестильни) он делал с бригадой друзей-единомышленников по Свердловскому художественному училищу. Работу приурочили к предстоящему празднику тысячелетия крещения Руси (1988 г.), продолжалась она примерно полгода, с перерывами на сон и еду. Впоследствии Славе очень пригодятся тогдашние его мысли о человеке и Боге, о смысле жизни, его наблюдения внутри и вокруг церкви, уклад жизни прихожан, послушников, юродивых, священников, их неоднозначность, противоречивость, все, что свойственно мирскому, светскому.
Сложно было работать на лесах, на высоте: роспись свода идет в горизонтальном положении, когда трех-четырехметровая фигура - на расстоянии вытянутой руки. Нужно умение воспринимать целое в детальной проработке. Необходимы подготовка поверхности стены, секреты особого химического состава «взвар», фиксация красочного слоя. Все это и многое другое – бесценный опыт церковной живописи.
- Что в это время мною двигало, любопытство? – вспоминает художник. - Желание соприкоснуться с огромным наследием культуры, с образами прошлого и настоящего. Все это откликнулось позже в серии графических работ «Мифы и Стефан», «Мифы Урала».
В. Коротаев. Автопортрет в терновом. 1991 г.
Банальность – смерть художника
Работы В.В. Коротаева хранятся во многих собраниях музеев страны, в частных коллекциях, в том числе зарубежных. Шестьдесят работ с персональной выставки «…Адекватно любви» (1999 г.) были переданы В. Коротаевым в дар галерее и хранятся в ПГХГ. Выставка была заметным событием в художественной жизни Перми и всего Прикамья. Правда, был и такой эпизод, запавший в душу. Спустя пять лет автор обратился к тогдашнему директору галереи, с предложением о проведении персональной юбилейной (50 лет) выставки. Последовал ошеломляющий категоричный ответ: «У нас выставочный план уже сверстан». Спасибо С.А. Димухаметовой, она возглавляла в то время краеведческий музей. Светлана Александровна без раздумий, уточнив сроки и время проведения выставки, предоставила выставочную площадь, техническую и рекламную поддержку выставки. Спасибо за случайность встреч, переходящую в закономерность…
Следующий творческий отчет состоялся уже в более комфортной обстановке. Юбилейная выставка, посвященная 60-летию мастера, прошла в пермском Доме художника.
-…За каждым символом стоит великая индивидуальность, - комментирует свои творения немногословный автор, - и каждый символ прикрывает великую реальность...
…С молодости, с ученических лет он боялся банальностей, боялся быть банальным в искусстве – это смерть художника. Получается, наука поиска себя, по Коротаеву, это жить и работать в согласии с собой. Эта привычка дается не просто, но все стало получаться, когда это стало правилом жизни. После того, как сбросил ученические «шкуры», откинул похожести, как ненужный хвост ящерки или ящура.
Владимир Гладышев
Читайте также:
