…26 ноября 1916 года в Перми прошел кавалерский праздник ордена св. Георгия Победоносца. То есть, в честь тех, кто стал Георгиевским кавалером в сражениях на театре Великой Европейской войны - именно так называли первую империалистическую бойню газеты тех лет. «Получить Георгия» означало проявить подлинную, личную храбрость, это была самая высокая награда.
Неслучайно российский император и его младший брат великий князь Михаил в будние дни из наград носили на мундире только Георгиевский крест. История награждения Михаила Георгием довольно поучительна…
В мирное время военную подготовку великий князь получил превосходную, был отличным наездником и стрелком; от отца он унаследовал недюжинную физическую силу. По военным дневникам можно понять, как следил великий князь за «контролем мускулов». Его особенно привлекала, помимо автодела, авиация, в журналах начала ХХ века появлялись фотографии младшего брата императора в общении с летчиками; был у него и личный аэроплан. За плечами у Михаила - 16 лет службы в армии, командование двумя кавалерийскими полками: известными «Черниговскими гусарами» и «Шевалье Гард». Он заслужил репутацию отличного командира.
В августе 1914-го, когда началась Великая война, Михаил не смог усидеть за границей (где он на тот момент находился, попав в немилость у царя из-за своей женитьбы). Движимый естественным чувством любви к своему Отечеству, без всяких громких фраз, он просил разрешения у Николая II отправиться на фронт.
И Николай простил его, назначив… командующим Кавказской дивизией. Дивизию комплектовали из представителей горцев на добровольной основе. Оригинальная форма прощения, если вспомнить, что раньше дворян, офицеров за различные прегрешения, дуэли и т.п. направляли в ссылку на Кавказ, усмирять туземцев. Для Михаила новое назначение стало серьезным испытанием, и он справился с ним. Сослуживцы полюбили великого князя, уважительно говоря про него: «джигит Миша».
«Утвердил с удовольствием…»
Записи Михаила в дневнике 1915 года больше похожи на сводки с передовой: столько за день убито, столько ранено… *
*Здесь и далее дневник М.А. Романова цитируется по оригиналам, хранящимся в ГАРФ ф.668 оп.1 д.134.
Причем, эти сведения перемежаются с рассказами, как прошли часы отдыха; находилось место и для музыки, шуток, розыгрышей и танцев в Дикой дивизии. Разумеется, великий князь не ходил в рукопашную, он не должен был находиться в самом пекле, у него было несколько ординарцев (в том числе из кавказских князей), личный конвой. Но война есть война, всего не предусмотришь, и в переделках ему случалось оказываться не раз.
Горцы были столь же храбрыми воинами, сколь и недисциплинированными.
Дивизия состояла из шести полков: Дагестанского, Кабардинского, Чеченского, Татарского, Черкесского, Ингушского. Его дивизия была отправлена на фронт в Галицию. Вообще представителей народов Кавказа в царской России на военную службу не призывали. Мусульмане были очень недисциплинированны, но они ничего не боялись и были замечательными наездниками. В период войны многие из них выразили желание идти на фронт, и так образовалось это экзотическое военное подразделение, в котором большинство служивших исповедовали ислам.
Дивизия зарекомендовала себя с самой лучшей стороны - только отчаянные храбрецы вступали в ее ряды. Офицеры полков были профессиональными русскими кавалеристами. Командиром Татарского полка был Петр Половцев, по его воспоминаниям Михаил Александрович был отважным воином. Одевался просто: в легком холщовом кителе с генеральскими погонами, на груди - Георгиевский крест, желтые сапоги.
Великий князь умел ободрить ласковым приветливым словом сидящих в окопах. Командуя Дикой дивизией (с 23 августа 1914 года), Михаил Александрович бывал во многих переделках. За личную храбрость в боях на Карпатах отмечен первой боевой наградой. В марте 1915 года, находясь в Действующей армии, он записывает в своем дневнике:
«…Вечером получил телеграмму от Ники из Ставки:
«Утвердил с удовольствием представление о награждении тебя орденом Св. Георгия 4 ст.».*
*Боевой русский орден Святого Георгия был учрежден в 1769 году. В статуте его сказано: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Св. Георгия за воинские подвиги. Удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнил во всем по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особенным отличием». Кроме офицерского ордена Георгия, в самом начале Х1Х века был учрежден солдатский Георгиевский крест (как и орден, четырех степеней).
Через год, Михаил будет награжден орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами. И эта награда была вполне им заслужена.
Приведем описание современником только одного боя с участием великого князя:
«Австрийцы отчаянно защищали угнездившийся на крутом холме город. Главные силы неприятеля отступили, наконец, под стихийным натиском спешенных сотен, взбиравшихся на отвесные кручи и вырезывавших кинжалами австрийские команды. Но чтобы задержать русских, отступление прикрывалось двумя ротами тирольских стрелков. Эти здоровенные горцы забаррикадировались в домах. Перекрестным огнем они обстреливали улицы. С крыш такали пулеметы. Великий Князь первым въехал в этот город, встретивший Его свинцовым ливнем. Тогда старый, с изрубленным лицом всадник, герой нескольких войн - количество боевых шрамов соперничало с числом крестов и медалей на груди, - отвесил низкий «селям» изумившему его молодому храбрецу генералу: «Слава и благословение Аллаха великому джигиту». *
*Michael and Natasha.... стр 159-170. – Нью-Йорк, 1997.
Одним из его адъютантов был назначен князь Вяземский. Молодой князь не пожалел, что получил назначение в Дикую дивизию. Он восхищался как Михаилом, так и его Дикой дивизией. В письме своему племяннику он написал:
«Ты не можешь представить, насколько колоритны и своеобразны эти люди, их внешний вид, обычаи. Они смелы и рискованны, абсолютно бесстрашны... У некоторых из них — окутанное тайной прошлое. Для многих из них война — веселый праздник; фатализм же, свойственный всем мусульманам, лишает их страха перед смертью... Если бы ты знал, как они обожают Великого Князя».
**Там же.
Расстрел в Тлустэ
Иногда кажется, словно какая-то печать проклятья висит над человеком! Словно рок преследует Михаила! Об этой невезучести вспоминаешь и во время чтения дневников великого князя времен войны, когда он командовал Дикой дивизией.
Поистине трагический случай произошел под румынским городком Тлустэ. Где находилась дивизия. Вот как описывает Михаил день 17 апреля 1915 г.
«…В 10 час. Отсюда повезли 1 чеченца и 2 ингушей к тому месту, где их должны были расстрелять. По выезде из Тлустэ один из них бросился бежать, но был задержан. Другие двое также пытались бежать, но конвойные одного убили, а другого смертельно ранили. Кроме того один конвойный был убит случайно, а другой ранен благодаря темной ночи. Ужасно трагично все это окончилось».
За что хотели расстрелять виновных не сообщается, но в мародерстве кавказцы были замечены неоднократно, в той обстановке они вели себя довольно вольно. Самое печальное в том, что, как оказалось, убитых воинов хотели помиловать. Михаил пишет:
«Так досадно, т.к. телеграмма о их помиловании, которая была получена в 6 часов (т.е. за 4 часа до казни – В.Г.) должна была прочтена им на месте расстреляния для большего внушения – и все это не удалось!»
Бывали, однако, и другие случаи, со счастливым исходом.
Однажды Михаил чуть не попал в плен к австрийцам, заехав на автомобиле в расположение врага. Удирали на автомобиле под свист пуль, причем Михаилу пришлось вести машину самому, поменявшись местами со своим шофером, «так как навыка у меня больше».
Император также не мог не заметить, с каким энтузиазмом Михаил рассказывает про свою Дикую дивизию при их встречах в Ставке. Однажды младший брат попросил Николая признать своего четырехлетнего сына законнорожденным. Михаил прекрасно сознавал, что в случае его гибели сын останется не только без денег, но и без Родины.
Николай и в этом щекотливом вопросе пошел ему навстречу. Взаимоотношения братьев полностью восстановились.
«Миша снова стал самим собой, таким же обаятельным», - докладывал Николай своей супруге в письме.
Михаил Александрович попросил православного священника отца Петра Поспелова окрестить своего сына Георгия. (Позднее о. Петр станет полковым священником Дикой дивизии).
Привел в порядок он и свои имущественные дела. В 1908 году Михаил унаследовал особняк в Санкт-Петербурге, прежним владельцем которого являлся его неженатый дядя Алексей. С началом войны особняк почти сразу же был оборудован под госпиталь. Занималась этим сама Наталия. По ее просьбе был открыт маленький медпункт в Гатчине... В августе 1914-го Михаил передал свое поместье в Падокхерсте (в Англии — В.Г.) со всеми постройками, а также свой «Opel» в распоряжение англичан, которые также вступили в состояние войны с Германией...
Вскоре Михаил Романов был назначен командиром 2-го кавалерийского корпуса. В этой должности он пробыл недолго. Известно, что Наталия Брасова, жена Романова, имела все основания радоваться расставанию его с Дикой дивизией. Во-первых, она думала, что теперь-то ее опасения за жизнь мужа позади, а во-вторых, ей всегда не нравилась форма «джигита»-мужа, черкеска.
5 апреля 1917 года Михаил, к тому времени уже генерал-адъютант, с грустью записывает: «Сегодня вышла моя отставка с военной службы, с мундиром» (то есть, с правом ношения мундира). Но мундир-то носить было уже небезопасно, особенно с погонами.
Генералы российских карьеров
Что поражает при чтении дневников военной поры, на его страницах часто встречаются фамилии известных полководцев, генералов, с которыми Михаил накоротке. Практически здесь весь генералитет Белой армии и не только! Брусилов, Каледин, Деникин, Краснов, Юзефович, Врангель, Маннергейм…
Естественно, возникал вопрос, как относились исторические деятели друг к другу. Сопоставление источников всегда сопряжено с острым любопытством исследователя: а ну как мемуарист обманулся в своих чувствах и надеждах?
Почти у каждого из упомянутых полководцев позднее вышли воспоминания, так что появилась возможность восстановить недостающее звено. Что же они сами думали о великом князе?
Генерал Брусилов
Вот запись Михаила о главнокомандующем Юго-Западной армией генерале Брусилове, от 7 февраля 1915 года (до знаменитого Брусиловского прорыва еще полтора года):
«Брусилов… производит хорошее впечатление».
А вот что думал в те годы сам Брусилов (из книги «Мои воспоминания», М., 2004):
«В начале января 1917 года великий князь Михаил Александрович, служивший у меня на фронте в должности командира Гвардейского кавалерийского корпуса, получил назначение генерал-инспектором кавалерии и по сему случаю приехал ко мне проститься. Я очень его уважал и любил, как человека безусловно честного и чистого сердцем, непричастного ни с какой стороны ни к каким интригам и стремившегося лишь к тому, чтобы жить честным человеком, не пользуясь прерогативами императорской фамилии. Он отстранялся, поскольку только это было ему возможно, от каких бы то ни было дрязг, как в семействе, так и в служебной жизни; как воин, он был храбрый генерал и скромно, трудолюбиво выполнял свой долг».
Отметим, что царский раздел в первом издании мемуаров генерала Брусилова, вышедшем в советские годы, был сильно сокращен, что, впрочем, неудивительно. Брусилов пишет, что он решил «очень резко и твердо» доложить брату государя положение России и необходимость тех реформ, немедленных и быстрых, которых современная ситуация требовала неумолимо. Для выполнения их остались не дни, а только часы. Полководец умолял, во имя блага России, прояснить все это для царя и поддержать содержание столь тревожного доклада.
Михаил Александрович ответил Брусилову, что он совершенно согласен с ним, и, как только увидит царя, постарается выполнить это поручение.
- Но, — добавил он, — я влиянием никаким не пользуюсь... Брату же неоднократно со всевозможных сторон сыпались предупреждения и просьбы в таком же смысле, но он находится под таким влиянием и давлением, которого никто не в состоянии преодолеть.
Жизнь двух военачальников-единомышленников оборвется одинаково трагически. В 1917 году генерал А.А. Брусилов (1853-1926) станет даже Главнокомандующим – но спасти разваливающуюся армию уже никто бы не смог, никакой военный гений. Михаила Романова убьют советские экстремисты, хотя бывший командир Дикой дивизии, «первый гражданин России» хотел и готов был работать с народом. Брусилов даже получит эту возможность сотрудничества со своим народом: он станет преподавать в Академии Генштаба Красной армии. Но… будет убит на пороге своей квартиры агентом белого подполья.
Генерал Краснов
Не раз упоминается (в положительном плане) в дневниках Михаила Романова и боевой генерал Петр Краснов (1869-1947), ставший известным писателем еще до революции. И опять же: в книгах Краснова личность великого князя выводится не раз, только мы об этом ничего не знали. Под командой донского казака генерал-майора Краснова тогда находились Черкесский и Татарский полки, а «начдивом был великий князь Михаил Александрович, любимый офицерами дивизии и просто обожаемый всадниками».
О 17-м годе Краснов напишет так:
«…Мы верили, что великая бескровная революция прошла, что Временное правительство идет быстрыми шагами к Учредительному собранию, а Учредительное собрание – к конституционной монархии с Великим Князем Михаилом Александровичем во главе… На Совет солдатских и рабочих депутатов смотрели как на что-то вроде нижней палаты будущего парламента». (П.Н. Краснов. «На внутреннем фронте», М., 2003).
…5 июня 1918 года, после читки свежего номера пермских «Известий», гражданин Романов запишет в дневник то, что его особенно потрясло:
«…На днях мы прочли, что на Дону образовалось войсковое правительство, во главе которого стоит генерал Краснов, он также и войсковой атаман…»
Генерал Краснов, человек, с которым Михаил вместе воевал против Германии, возглавил донских казаков после того, как их прежний командующий, генерал Каледин, покончил самоубийством. Для Краснова же самоубийственным станет его решение поставить в антибольшевистской борьбе на немцев. Он будет казнен за сотрудничество с фашистами.
Генерал Деникин
Нашу «очную ставку» с историей спустя десятки лет мы продолжим с помощью воспоминаний генерала А.И. Деникина (1872-1947), ставшего в начале гражданской войны Главнокомандующим Добровольческой армии. В своих «Очерках русской смуты» (М., 2006) Антон Иванович, известный своей патриотической позицией, не раз обращается к личности великого князя М.А. Романова, своего недавнего боевого соратника. Рассказывая о попытках объединения монархических сил, создания так называемого правого центра в начале 1918 года, А.И. Деникин пишет:
«…Его лозунгами стали – монархия (для меньшинства – конституционная), реакция (для меньшинства – «социальные реформы») и союз с немцами. Существовала, между прочим, идея обращения к Патриарху, который «при помощи созданного на персональных началах Земского Собора» должен был провозгласить царем Вел. Кн. Михаила Александровича…»
Спустя несколько месяцев, когда активно обсуждался вопрос «о верховном возглавлении русской армии» (будущей Добровольческой), вновь всплывает имя Михаила Романова. А.И. Деникин пишет:
«Правый центр предлагал поставить во главе вооруженных сил одного из следующих генералов: Брусилова, Лукомского, Юденича или Лечицкого… Киевские монархисты хотели видеть на этом посту в. кн. Николая Николаевича или Михаила Александровича, которого молва настойчиво связывала с чехословаками».
Кстати о чехословаках. Оказавшись в ссылке в городе Перми, Михаил прочитает в местной газете о выступлении чехословацкого корпуса на Урале и 29 мая сделает такую запись:
«…До обеда виделся с Обыденновым (бывший сослуживец, полковник царской армии – ред.), только что возвратившимся из Екатеринбурга, по-видимому, там военнопленные взяли власть в свои руки и арестовали Советскую власть (речь идет о восстании чехословацкого корпуса в Челябинске – ред.), то же самое совершилось и в некоторых других городах Сибири. Вообще трудно понять, что творится, но что-то крупное назревает…»
В конце мая Пермь будет объявлена на военном положении. Разгоралась братоубийственная бойня…
«Белый барон» (генерал П.Н. Врангель)
С генералом Петром Николаевичем Врангелем (тем самым, вошедшим в советскую песню: «Красная армия, черный барон снова готовят нам царский трон…») Михаил Романов часто встречался во фронтовой обстановке, он не раз упоминает его в дневниках военных лет.
П.Н. Врангель (1878-1928) был назначен в 1920 году главкомом Белой армии; в эмиграции создал и стал первым руководителем Российского общевойскового союза (РОВС), то есть, продолжал борьбу. «Белый барон» («черным» он был только для врага) написал обширные воспоминания, в которых много раз упоминает и своего бывшего соратника М.А. Романова. Кстати, оба полководца любили ходить в те годы в черкеске, Врангель командовал в 1919 году Кавказской Добровольческой армией.
Генерал Врангель характеризует обстановку, воцарившуюся в армии в 1917 году: полное недоумение, растерянность, все были ошеломлены. Он пишет:
«…Никакой попытки овладеть сверху психологией армии не было сделано. Разноречивые, подчас совершенно бессмысленные толкования отречений Государя и Великого Князя (так, один из командиров пехотных полков объяснил своим солдатам, что Государь сошел с ума), еще более спутали и затемнили дело…
Я решил сообщить войскам оба манифеста и с полной откровенностью рассказать все, что мне было известно – тяжелое положение в тылу, неудовольствие, вызванное в народе многими представителями власти, обманывавшими государя и тем затруднявшими проведение мира в стране».*
*Врангель П. Н. Записки... – М., 1991.
Генерал сделал тогда главный для себя вывод: «Манифест, подписанный Царем, мы, присягавшие ему, должны беспрекословно выполнить, так же, как и приказ Великого Князя Михаила Александровича, коему Государь доверил свою власть». Убийство царской семьи потрясло барона Врангеля. В своих «Записках» он не скрывает эмоций:
«Бессмысленное, подлое и кошмарное по жестокости убийство Царской семьи не найдет себе равных в истории…».
Генерал Маннергейм
Пожалуй, лишь одно имя из плеяды знакомых полководцев старой русской армии вызвало у Михаила Романова неприятный осадок. Когда он прочитал в газетах о выступлении финских войск под командованием генерала Маннергейма, то не смог удержать удивленного восклицания:
- Карл Густавович? Куда же его повело, вот уже не думал…
Он взял газетный номер еще раз перечитал сообщение. Под рубрикой «В Финляндии» 23 апреля была перепечатана заметка из финской газеты «Приказ генерала Маннергейма». В ней сообщалось о том, что «по просьбе финского правительства отряды германской победоносной и могучей армии высадились на финской земле, чтобы помочь нам прогнать большевистских злодеев». И далее шел краткий ехидный комментарий советской центральной газеты о новоявленном «братстве по оружию». Заканчивался комментарий так:
«Как известно, еще не так давно генерал Маннергейм был командиром дивизии русской армии и принимал участие в войне с Германией с самого ее начала».*
* Известия Пермского губисполкома... – 23 апреля 1918 г.
Когда-то они, боевые соратники, благоволили друг другу. Свидетельство тому можно найти в мемуарах К. Маннергейма, изданных в 1995 г. (изд-во «Вагриус»). Он признается, в частности, что у него и породило отречения некоторые надежды Николая, что его брат Михаил возьмет бразды правления в свои руки и тогда... Но отрекся и Михаил.
Михаилу Александровичу не суждено будет узнать продолжения истории. Барон Карл Маннергейм (1867-1951) совершил поистине удивительную карьеру. В Галиции он успешно проявил свои полководческие способности на стороне русской армии. А спустя два десятка лет столь же успешно будет противостоять уже Красной армии, во время несправедливой, со стороны СССР, военной кампании по насильственному принуждению северного соседа к обмену территориями.
Кто знает, если бы у власти в России стоял Михаил Романов, как по- вернулась бы Фортуна? Скорее всего, военным путем конфликт страны- соседи уж точно не стали бы решать.
Генералы Юзефович, Спиридович и другие
Начальник охраны царской семьи генерал А.И. Спиридович в своих мемуарах вспоминает, как показали себя туземцы генерала Романова в декабре 1914 года. Дикая дивизия находилась тогда на Карпатах в составе армии генерала Щербачева. В ночь на 17 декабря состоялось ее боевое крещение. Полки Кабардинский и Дагестанский в пешем строю по глубокому снегу взяли штурмом деревню Береги-Горны, отбросив отряды австрийских альпийских стрелков. Они заняли перевал Оссады и деревню Вишлины и заночевали в следующей деревне в узком ущелье.
18-го днем к продвинувшимся вперед сотням приехал великий князь Михаил Александрович. В курной избе, прокопченной дымом, где размещались командир первой бригады князь Багратион и командир Кабардинского полка граф Воронцов-Дашков, устроился и великий князь со своим начальником штаба генералом Юзефовичем. Там великий князь провел ночь на 19 декабря.
«Было страшно, — рассказывал после один из ночевавших с великим князем начальников. — Мы уже вырвались вперед, спускались с перевала. Наши главные силы были далеко позади. Против нас стояли альпийские стрелки. Что там происходит у них, мы не знали, а ведь с нами брат государя. Жутко было!»*
Бои шли с переменным успехом. Горцы отступили, потом вновь получили приказ взять тот злосчастный перевал Оссады. 26-го штурмовали перевал, но взять его уже не удалось. Противник успел сильно укрепить его. Пулеметы косили атакующих. Там на Карпатах, в глубоком снегу и встретил великий князь со своей дивизией Рождество Христово… Перевал все же был взят.
В другой раз Дивизия проявила себя на Днестре, 29 мая 1915 года. Великий князь находился со штабом около железнодорожной станции Звеничи. Михаил спокойно смотрел на разрывавшиеся кругом снаряды. Генерал Спиридович пишет:
«Он, как всегда, был весел и рвался туда, где была опасность. Дивизия очень полюбила его. Офицеры любили его за душевные качества. Дикие горцы-всадники - за храбрость и еще больше за то, что «наш Михаил - брат государя». Тут любовь переходила в обожание. Горцы его боготворили. «Через глаза нашего Михаила сам Бог смотрит», — говорил один умиравший в госпитале горец, когда великий князь отошел от его кровати».*
Начальник штаба генерал Юзефович не останавливал Романова, если тот устремлялся вперед, со своими горцами. Некоторые офицеры даже критиковали Юзефовича: «Нельзя так, это же брат государя». Однажды, едучи на автомобиле с начштаба и доктором, великий князь попал в район расположения неприятеля. Тогда только ловкость и смелость великого князя выручила их, и они не попали в руки противника.
После беспрерывной годовой боевой службы, великий князь получил за боевые заслуги Георгиевское оружие и Георгия 4-й степени. Командиры Кабардинского полка князь Амилах-вари и Дагестанского полка князь Бекович-Черкасский, начальники пехотных частей и артиллерии, многие солдаты и всадники получили Георгиевские кресты.
*«Цит. по: сб. Уральская Голгофа, №3. – Пермь, 2008.
«С грустью прощаюсь я с вами…»
В передышки между боями или при переформировании частей появлялась возможность для отдыха. Отдыхал Романов чаще всего занимаясь спортом, гимнастикой. А порой и весьма своеобразно.
Однажды в походной палатке в комнате своих адъютантов Керима и Вяземского Михаил привязал веревку к свечке, кочерге, к коробке и стулу. И когда ночью кто-то из них встал, споткнулся – все повалилось, загрохотало. (В этой шутке узнается подросток Миша, выливший чайник воды на голову своего отца).
Дневниковая запись 16 августа 1916 года, Усть-Зелена. В этот день Михаил посетил Уральский полк, стоявший в деревне Дольхе.
«…Они ловили рыбу неводом и при этом страшно галдели и веселились, вспоминали свой Урал. Затем было состязание в плавании, как без лошадей, так и с лошадьми. Около 6 час. офицеры угостили нас чаем на лужайке, играли трубачи…»
Описание того, как великий князь прощался в 1916 году со своей Дикой дивизией - это целая поэма.
«26 марта 1916, суббота, Копычинце. …Я прощался с Черкесами (Черкесским кавполком – В.Г.), Ингушами, Чеченцами, пулеметчиками и 1-й конно-гвардейской батареей. Затем в Тлусте, где попрощался с Кабардинцами, Дагестанцами, Татарами, пулеметчиками и 2-й конно-горной батареей. Как тут, так и там, мне пришлось сказать прощальное слово…»
Было чаепитие с офицерами, играли трубачи…
О чем мог сказать Михаил? В другом источнике удалось найти содержание прощального слова, вот выдержка:
«Господа офицеры и всадники, я с грустью прощаюсь сегодня с вами, но всегда буду помнить то время, когда я командовал Кавказской туземной конной дивизией и вашу беззаветную службу Родине и Царю. Наградами, Георгиевский крест и оружие, которым я был удостоен, я всецело обязан вашей доблестной работе. Дай бог вам дальнейших боевых успехов до окончательной победы над врагом и желаю всем вернуться на Кавказ героями».
Если почитать воспоминания и романы популярного писателя Н. Брешко-Брешковского (они изданы теперь и в России), то с их страниц Михаил Александрович предстает в образе отважного полководца и будущего спасителя России – не меньше.
Нужно добавить, что, помимо участия в боевых действиях, великий князь немало пользы принес, возглавляя Георгиевский комитет, а также комиссию по вызволению русских военнопленных из германской неволи. Кроме того, Михаил Романов с супругой создали несколько лазаретов и госпиталей, выделили для раненых и увечных воинов место в своем дворце.
А с бывшими однополчанами из Дикой дивизии у Михаила Романова была еще одна случайная встреча. Произошло это после февральской революции 17-го, в Петрограде, на вокзале. О том восторженном приеме в дневнике Романова – всего несколько строк. Но и по ним чувствуется: Михаил Александрович уверовал в поддержку народа именно после таких встреч.
Кавалерийский праздник
…Накануне первого кавалерского праздника в 1916 году «Пермские губернские ведомости» пригласили всех желающих на молебствие в военной церкви (св. Сергия Радонежского, была построена в 1913 г. в память 300-летия Дома Романовых, в районе нынешней улицы Островского). После молебна при большом стечении народа на площади между городским (Егошихинским) кладбищем и батальонным двором (неподалеку от военной церкви) состоялся парад войск в составе всех частей Пермского гарнизона.
Затем Георгиевские кавалеры, раненые и увечные воины были приглашены в театр на бесплатный спектакль. Такими способами пермское общество поднимало боевой дух войск и выражало свои патриотические чувства. В местной печати была введена даже специальная рубрика «Город и Георгиевский праздник». Пермяки собирали подарки для раненых, пожертвования, ввели стипендии «для детей Георгиевских кавалеров, отличившихся в войне России с Германией (преимущественно уроженцев г. Перми)».
Праздник, как оказалось, прошел в первый и в последний раз.
Однако люди, жертвовавшие за Отечество своей жизнью, достойны лучшей участи, они заслужили благодарную память потомков. Так решили пермские краеведы и члены Пермского военно-исторического клуба, которым руководит Дмитрий Алексеевич Лобанов. В Дмитровскую родительскую субботу, когда по православной традиции поминают павших воинов, члены клуба по традиции навещают подшефные могилы. Военное кладбище, а также часовня, стоявшая на этом участке, были уничтожены в 30-е годы. Но на Егошихинском кладбище сохранились несколько воинских надгробий, а также фундамент часовни. Ее теперь планируется восстановить, с помощью Пермской православной епархии, Всехсвятской («Новокладбищенской») церкви, которой недавно возвращен статус воинского храма.
Идет процесс увековечения памяти героев этой забытой мировой войны. Надеемся, при воплощении столь важного проекта вспомнят и вклад в ратную летопись России и великого князя Михаила Романова, командира Дикой дивизии.
Историк Олег Опрышко, автор книги «Кавказская конная дивизия. 1914-1917. Возвращение из небытия» (Нальчик: "Эль-Фа", 2007), отдает должное полководческому умению великого князя – джигита Миши, как называли еще своего командира подчиненные. Историк, между прочим, пишет о боевом генерале Михаиле Романове:
«Командир этой дивизии владел искусством межкультурного общения, которому позавидовали бы и современные политики в любой стране».
Владимир Гладышев
Читайте также:
