Анатолий Орлов. Сысертский сказ

Орлов Анатолий Петрович - современный уральский писатель. Родился в 1935 году в городе Сысерть Свердловской области. С детства интересовался краеведением и художественным творчеством, в первую очередь фотографией и театром. После окончания школы поступил в лётное училище, что во многом определило его насыщенную событиями, непростую, но интересную жизнь. Путешественник: за долгие годы своего служения в авиации побывал более чем в 100 странах, в том числе в некоторых африканских государствах. После ухода на пенсию вместе с женой стал работать над литературными произведениями. В настоящее время Анатолий Петрович - автор семи книг, часто печатается в российских литературных журналах. Лауреат литературной премии 2003 года за лучший рассказ в номинации "Человек в экстремальных условиях". По собственным словам А. Орлова, он не писатель, но всё написанное им пропущено через душу. В этом главная ценность его произведений.

"Сысертский сказ" - полуавтобиографический рассказ Анатолия Орлова, которым он любезно поделился с нашим проектом.

Сысертский сказ

На большой лесной поляне, покрытой разноцветьем трав, в первозданном беспорядке были раскиданы громадные камни-валуны. По давности лет они были покрыты темно-зеленым мхом и уже глубоко вросли в землю. Создавалось впечатление, что какой-то сказочный богатырь, а может быть, по местным преданиям, Великий Полоз собирал камни для большой стройки, да другие неотложные заботы отвлекли его.

Поляну окружал высокий густой лес. Кое-где по опушке в нерешительности остановились небольшие стайки березок, словно опасаясь шагнуть в хвойное царство. Сквозь густой ковер травы пробивались кустики поздней земляники с заманчиво алеющими ягодками-бусинками на тонких ножках-веточках.

Чуть в стороне, в тени леса, стоял дом-пятистенник лесника. Кордон, как называли старожилы Сысерти, такие одинокие дома лесников в глухих местах уральской тайги.

На большом крыльце суетилась хозяйка, гремя ведром и подойником – готовилась к вечерней дойке. Из хлева слышалось нетерпеливое мычание коровы. Перед домом белая пушистая собака лайка, высоко подпрыгивала, затем весело ныряла носом в траву – мышковала.

На поляне возле груды камней горел костер. Пламя, устав от веселой огненной пляски, постепенно успокаивалось. Только иногда, словно вспомнив забытое коленце, с негромким треском вспыхивала одинокая хворостинка. Яркие язычки пламени, пробившиеся сквозь оседающий пепел, трепетно обнимали несчастную ветку.

Костер

День подходил к концу. Только через кроны высоких елей и сосен пробивались лучи заходящего солнца, окрашивая лес, поляну и все окружающее теплыми светло-оранжевыми пятнами. Юркие ящерицы на замшелых камнях, прищурив от удовольствия глазки-искорки, грелись в последних лучах ласкового солнца, вбирая в себя тепло для предстоящей прохладной ночи.

Комары сбивались в хороводы, начиная свою ночную песню. В подвешенном над костерком котелке закипал чай.

- Внучек, тебя еще не заели комары? – спросила бабушка, снимая котелок, из которого исходил душистый запах заваренных лесных трав.

- Комары дыма боятся, и мне тепло, бабушка. Костер хорошо греет.

- Это они еще не нашли тебя. Набрось на себя какую-нибудь лопатинку, теплее будет, а то от леса потянуло прохладой, - сказала бабушка и поставила котелок к камню, у которого на чистом платке лежали душистый каравай домашней выпечки, пучки зеленого лука и укропа, несколько огурчиков и на обрывке бумаги – соль, рядом – кусочки сахара-рафинада.

Мальчишка, крепенький для своих 12 лет, лежал на подстеленной вельветовой курточке, прислонившись светловолосой головой к нагретому за день августовским солнцем камню. У костра хлопотала его бабушка. Несмотря на возраст, она сохранила еще бодрость в движениях, стройность фигуры. Но пролетевшие быстрокрылой птицей годы оставили память на ее привлекательном лице, соткав тонкую паутинку из штрихов-морщинок.

- Ох-хо-хо-о, ноженьки мои бедные! – Пожаловалась она, усаживаясь на брошенную мешковину, и стала разливать по кружкам душистый чай. – Ты не устал? Уста-ал, ишь, как тебя разморило у костра. Эко сколько ты сегодня деревьев облазил, нагибая мне ветки с черемухой.

Бабушка и внук пришли вчера из своего городка с чудным названием Сысерть, отшагав за день по лесным тропам, этак, верст 30. Остановились на этом кордоне, где у бабушки оказались знакомые по ее родному селу Щелкун. Хозяин дома Дмитрий и его жена Евдокия очень обрадовались приходу неожиданных гостей и вечером допоздна засиделись за самоваром, вспоминая общих знакомых и родственников. Долгий разговор иногда сопровождался смехом, а то и грустным молчанием.

А утром рано гости ушли в лес на маленькую говорливую речонку, несущую с невысоких горушек чистую и прозрачную воду. По берегам речки, словно прислушиваясь к ее торопливому говорку, склонилось множество деревьев, наполняя воздух ядреным запахом черемухи. Крупные гроздья черных ягод, вобравшие в себя ароматы лесных трав, напоенных чистой водой и согретых теплом нежаркого уральского солнца, пригибали к самой воде тонкие ветви деревьев. Холодной и долгой зимой бабушка и мать из высушенных и затем растолченных в чугунной ступе ягод будут печь душистые, ароматные, вкусные пирожки.

- Много набрали ягод. На всю зиму обеспечены. Ты любишь пирожки с черемухой?

- Еще бы! – внук довольно посмотрел на две большие корзины с ягодами и потянулся к кружке с дымящимся чаем.

- Глянь-ко, у тебя под рукой какие ягодки. Так и просятся в чай, - и верно, из-под курточки, чуть примятая, тянулась к последним лучикам солнца веточка с красными ягодками последней земляники.

Неожиданно над притихшим уже лесом раздался какой-то странный гортанный звук. Внук вздрогнул, поднял голову и увидел, как над поляной широко раскинув крылья, плавно парила в воздухе большая птица. Внимательно оглядев сидящих у костра людей, взмахнув пару раз крыльями, бесшумно, словно плывя в спокойном воздухе, она направилась в сторону видневшейся вдалеке освещенной солнцем скалистой вершине горы.

- Бабушка, кто это?

- Это орел, внучек. Птица гордая. Живет во-он на той горе со своей подругой уже много лет. Поэтому тот кордон и называется Орлиным. Вишь, как внимательно оглядел нас, признал за друзей и полетел к своему гнезду.

- Бабушка, что такое – кордон?

- Кордон? Это, дружок, в старые далекие времена для защиты своих поселений от набегов диких племен, населявших когда-то Урал- камень, русские люди строили в лесу небольшие укрепления – сторожевые заставы. Жили на них, сменяя друг друга, молодые храбрецы. Завидев чужих в тайге, они смело вступали в бой на своих крепких красных конях. Зажигали сигнальные костры, посылали гонцов по тайным тропам в ближайшие селения, чтобы предупредить о приближении врага.

- А что это за племена были?

- Это были татары из ханства Сибирского, пермяки и коми – лесные люди. Появлялись в этих местах югры, ханты, манси, остяки, вогулы. Для защиты от лесных пришельцев, разорявших русские поселения, угонявших в полон русских мужиков и баб, строились тайные кордоны.

Позже, когда стали лить чугун из железной руды, жили на них, отбывая каторгу заводскую, артели мужиков, заготавливая древесный уголь для литейки. А еще позже стали работать целыми семьями. В молодости и дед твой выжигал уголь в куренях, а я ему еду таскала из Щелкуна. Молодая была – и 20-30 верст не расстояние.

- Одна ходила?

- Одна.

- А как же волки, медведи? Не боялась их?

- Летом они людей не трогают, - она улыбнулась. – Вот будет тебе 18 годков, и повстречаешь красну девицу, будет тебе неведомы ни страх, ни усталость.

- Ну, бабушка, скажешь тоже!

- Не смущайся, внучек. Любовь – это награда от Бога, и не каждому дано любить и быть любимым. Слушай дальше…В свое время на кордонах скрывались работные люди от жестокости и несправедливости заводских приказчиков. И наши сродственники литейщики, рудознатцы, золотоискатели здесь живали. А сейчас на кордонах обосновались лесники с семьями. Частенько от непогоды находят тепло и кров охотники да ягодники, как мы с тобой. Иногда забредают усталые одиночки-старатели, ищущие свое счастье-фарт на горных речушках, вот как эта Шумиха. Хочешь, завтра покажу, как промывают песок и отыскивают крупинки золота?

- И наш Сысертский завод тоже принадлежал Демидовым?

- Турчаниновым и Соломирским. А ты откуда знаешь?

- Так, бабушка, в книжках читал, что царь Петр 1 повелел мастеру Демидову из Тулы разыскать на Урал-Камне железную руду, поставить на плотинах заводы и ковать оружие.

- Ишь ты, все знаешь, книгочей. А вот мне не пришлось учиться. Только вот расписываться и умею, - бабушка погрустнела. Незаметно уголком головного платка смахнула набежавшую слезинку и задумчиво понесла ко рту кусочек сахара. – А я так мечтала ходить в школу…

- Бабушка, успокойся. Ты же все-все знаешь, все умеешь делать. Я очень люблю тебя. Ты долго будешь жить, и я с тобой вместе. Буду тебе во всем помогать.

- Ну, спасибо, дорогой внучек, за доброе слово.

- Бабушка, а много кордонов вокруг нашей Сысерти?

- Вот считай: Храпы, что на Храповском камне…

- Откуда такое название?

- Старые рудознатцы и старатели рассказывают, что это Великий Полоз под землей ворочается. Он в подземной тишине обходит свое царство, порядок наводит. Где горы передвинет маленько, или старые осыплет. Если порядок в подземном царстве, ему по нраву. То золотом или камушками драгоценными поиграет, да и разбросает их по откосам, или в песок горных речушек – пусть бедные люди порадуются находкам дорогим и на добрые дела используют. После трудов праведных нужен отдых. Не тревожь его! Но солнце нагреет камни, а они бока Хозяину припекают. Это беспокоит Полоза, и он начинает сердиться: ворчать, покряхтывать, как будто – храпеть. Отсюда и название – Храпы. Есть еще Марков камень – по имени рудознатца Маркова. Или: Белые глины, Тальков Камень, где на месте добычи талька, мягкого камня разных цветов: белого, голубовато-зеленого, светло-зеленого, желтого, сейчас образовалось озеро с холодной ключевой водой. Говорят, что когда-то Великий Полоз похитил Радугу. Но она очень любила Солнце, и ей удалось вырваться к нему виде разноцветного талька. Есть еще Березов Увал, - бабушка показала рукой на еще видневшуюся гряду невысоких горушек, на склонах которых росло множество березок, выделяющихся на фоне темно-зеленого леса своей белизной.

- Вишь, словно стайки девушек столпились тайнами сердечными поделиться, - бабушка, полюбовавшись березками, улыбнулась и замолчала, вспомнив свою далекую юность и подружек своих деревенских, задушевных.

Лучи солнца освещали уже только вершины горушек и кроны самых высоких деревьев, притихших к вечеру. Только иногда ветерок-шептун, быстро прошелестев в ветвях, испуганно затихал в чащобе. Песни комаров, клубящихся над поляной, становились все звонче, а их укусы – все больнее.

Уже стемнело. Два окна дома лесника засветились от зажженной керосиновой лампы. Бабушка и внук у костра тихо беседовали.

- Ивановна! – закричала вышедшая на крыльцо хозяйка, - хватит комаров кормить! Самовар вскипел, и пироги остывают рыбные и с черникой – не забыла, какие ты любишь. Внука молоко парное ждет. Устали, за день-то умаялись, поди? Пора и отдохнуть!

- Завтра опять пойдем за черемухой?

- Нет, внучек. Завтра, если хочешь, я покажу тебе что-то интересное.

- Хочу-хочу!

На крыльце появился лесник Дмитрий:

- Полуночники! Не наговорились за день-то?

Бабушка и внук пошли к дому лесника. Вдруг бабушка остановилась и внимательно посмотрела на внука:

- Ладно, внучек. Открою я тебе завтра тайну, о которой никто не знает. Хранила ее много лет. Унести в могилу ее не могу. Передать, кроме тебя, некому. Сынок мой Павлик, твой дядя, погиб на войне. Василий, мой брат, старше меня. Остался один ты, кому я могу передать заветное наших предков. Ты возьмешь на себя тяжелый и опасный груз. Если не выдержишь, беда большая будет для тебя и твоих детей. Если трудно в жизни будет, этим ты можешь воспользоваться. Но осторожно! Люди очень жадны. В жадности своей становятся опасными. И ты поступишь по совести, когда придет время передать эту тайну.

Они поднялись по ступенькам крыльца.

Утром, попив чайку вместе с хозяевами, бабушка спросила лесника:

- Дмитрий, у тебя не завалялся какой-нибудь лоток?

- Что, Ивановна, хочешь золотишка намыть? – засмеялся хозяин.

- Внуку хочу показать, как это делается. Обещала.

- Есть лоток. Кто-то из старателей оставил.

Взяв небольшой деревянный лоток, веревку, спичек, топорик, бабушка и внук отправились в сторону увала. Тропинки не было. Идти было трудно. Тяжелые разлапистые ветви старых елей цеплялись за одежду, пытаясь задержать их. Ноги путались в старом валежнике. Комары в лесу обезумели, «лосиные клещи» забивались в волосы, противно ползали по лицу, лезли в глаза, уши, прилипали к потному телу. Когда солнце было уже высоко, бабушка и внук, цепляясь за оголенные корни деревьев, ветки прибрежных кустов, спустились к быстрой речке-говорунье. Выбрали местечко на чистом песке, с облегчением сбросили свою нетяжелую поклажу.

- Вот здесь остановимся. Место не тронутое.

После короткого отдыха приступили к работе. Бабушка набросала речного песка на лоток. Осторожно подставила его под речную струю. Легонько потряхивая, сбрасывала в воду все лишнее: камушки, комочки земли, глины, пока в одном уголке лотка не осталась небольшая россыпь чистого мелкого песка.

- А теперь смотри, - она подставила лоток под солнечные лучи, пробившиеся сквозь густые заросли.

- Бабушка, блестит-то как! Золото? – Она довольно засмеялась.

- Его так мало, что нам надо целый день робить, чтобы на кольцо, хотя бы, намыть. Потом его надо кислотой протравить, в тигельке расплавить и вылить в формочку. Я покажу. Повзрослеешь, придешь сюда один. Сам намоешь и сделаешь кольцо на счастье своей подруге. Запомнил место-то?

- Бабушка, а можно продать его?

- Можно. В Свердловске или у нас в Сысерти есть контора «Уралзолото». Примут там. Да только покажешь им, затаскают тебя: «Где взял? Зачем намыл? Почему нас не спросил?». Сейчас старательство запрещено. Ну, отдохнул? Пойдем дальше.

Они пошли вверх по течению речонки. Наконец она привела их к высоким выходам горной породы и ручейком скрылась под камнями. Бабушка остановилась, стала внимательно оглядывать многочисленные расщелины в скалах:

- Давно здесь не была, более сорока лет, как дедушка водил меня сюда.

Наконец вспомнив, узнав по ведомым только ей приметам заветное место, стала подниматься по каменной осыпи к скалистому склону. Возле одной из расщелин остановилась:

- Ну, внучек, привяжи бересту к палке, сделай факел.

Бабушка и внук осторожно вошли внутрь каменного коридора, который иногда так сужался, что приходилось с трудом протискиваться.

- Бабушка, мы не застрянем? Что-то страшновато.

- Не бойся, внучек, я вспомнила дорогу. За сорок лет проход еще уже стал.

Наверху стены сомкнулись. Тихо. Только ящерицы шуршат песком. Стало темно.

- Вот теперь зажигай бересту.

Затрещала береста, скручиваемая жадным огнем, роняла на камни свои черные слезы. Факел нещадно чадил густым дымом. Под ногами хрустели маленькие камни. Когда мальчишка стал спотыкаться от усталости, рубашонка его под курточкой взмокла, расщелина внезапно раздвинула свои стены. Они очутились в большой пещере. Откуда-то сверху пробивался дневной свет, освещая открывшуюся перед ними необыкновенную красоту. Редкие тяжелые капли воды падали с потолка в озерко темного зеркала, нарушая подземную тишину. Блики от всплесков капель еще долго отражались «зайчиками» на блестящих стенах подземного дворца. Внук был поражен и молчал. Наконец прошептал:

- Бабушка, что это? Неужели сказ о Хозяйке Медной Горы – это правда? Или я сплю?

- Нет, внучек. Это ты видишь наяву. Я тоже тогда даже сон потеряла. А вот теперь и ты увидел. Вот это место мне завещал дед.

Слов не было. Сознание, разум были пленены необыкновенностью увиденного. Стояли молча, словно давая время своей памяти, чтобы навсегда запечатлеть это. Смотрели, смотрели,…

Цвета необъятного неба, сверкающего на солнце снега, родных березок, зеленой хвои, бордовых капель поздней рябины отражались на стенах этого горного храма. Казалось, что мать-природа схоронилась под землей от жадного глаза человека. Или, может быть, эта каменная красота расцветает только для людей, способных на доброе?

Зелень малахита от ярко-зеленой, голубоватой до темной напоминала хвойный лес в разные времена года. Крупные вкрапины розоватого и красного орлеца, иногда – бордового с черным отливом, делали теплым зеленый камень. Пестро-цветная яшма своими пейзажными рисунками повторяла оставшуюся наверху панораму местности. Друзы кристаллов горного хрусталя притулились небольшими кучками к стенам пещеры, словно деревенские парни в ожидании своих подруг.

Еще больше оживляли застывшую картину прожилки халцедона, красно-бурого сердолика, голубовато-серого сапфира, луково-зеленого или воскового агата и оникса. Светло-красный александрит и бордово-винный рубин смотрелись ягодками калины.

Столько было разнообразных цветных камней, что внуку было трудно их запомнить. Острый глаз парнишки заметил тускло-желтое поблескивание у одной из стен.

- Это золото?

- Да. Самородки… Пора нам возвращаться.

- Можно, я возьму что-нибудь себе?

- Можно. Возьми вон турмалин, ишь, как призывно сверкает! А вон и моховой агат, и яшма больно уж баская. Набери себе камушков.

- Золото можно?

- Золото? – она задумалась, - золото не бери. У людей оно возбуждает только зависть черную. Золото надо отдавать людям на благое дело. Если тебе в жизни когда-нибудь будет очень трудно, тогда вернешься сюда и возьмешь столько, сколько понадобится.

Вдруг послышалось какое-то приглушенное потрескивание, С потолка посыпался песок:

- Что это? – встревожился внук.

- Это Великий Полоз начинает сердиться, - смеется бабушка.- Пора уходить!

Когда выбрались наружу, подошли к кордону, усталость накатилась тяжелым грузом. Наскоро пообедав, внук, уже засыпая, добрался до своей койки. Усталость сразу же сомкнула тяжелые веки. Тело окунулось в сон, но сознание продолжало прокручивать отрывками картинки увиденного днем. Во сне он гарцевал на красном коне с развевающейся гривой. Видел и деда Егора, которого знал только по ярким рассказам бабушки, кующего меч в сверкающей каменьями пещере. Видел себя участником схватки с татарами хана Кучума.

Когда он встал, в доме никого не было. Выглянув в окно, увидел, что на поляне возле костра сидели бабушка и Евдокия, тихо разговаривая. Рядом лежала белая лайка, иногда взмахивая хвостом, отгоняя назойливых мух, или выкусывая беспокоящих блох. Внук принес из леса большую охапку сухих сучьев. Подбросил в костер. Евдокия засмеялась:

- Уже освоился внук-то. Ну, ладно, я пойду – надо готовиться к ужину. Скоро Дмитрий продет.

Огонь в костре яростно набросился на новую жертву. Яростные языки пламени захватили вновь подброшенные сучья в свои смертельные объятия. В пляске огня была какая-то своя логика, и часто менялись фантасмагорические картинки, быстро трансформируясь в жизненные и вполне реалистичные эпизоды. Воображение рисовало жаркие битвы множества людей, выделяя резко отдельных героев; виделся стремительный бег диких красных коней, слышался даже бешеный стук копыт. Сознание выделяло столкновение добра и зла, храбреца и труса, гения и дурака. Пламя завораживало. Пламя гипнотизировало. Пламя призывно и опасно увлекало. Внук неохотно оторвался от феерической жизни огня.

- Бабушка, что это за пещера, где мы сегодня побывали? Расскажи!

- А надо ли? Запомни, внучек на всю жизнь: об этой пещере никто не должен знать. Придет время, и ты сам передашь эту тайну тому, кому доверишь. Только сам не забудь это место. Мне передал ее мой дед. Хотя у него были еще сыновья и внуки. Но он доверился только мне. Было это лет 45 тому назад, когда вернулся с японской войны мой отец. Весь израненный, но с двумя Георгиями за Храбрость. Вот мой дед и решил отблагодарить Бога за возвращение сына и попросить даровать ему здоровье. На двух лошадях мы отправились из Щелкуна сюда. Я ему поклялась на чудотворной иконе беречь эту тайну. Привезли мы с дедом каменьев разных, золота самородного и передали в Сысерти священникам Успенской, Петропавловской церквей и Симеоно-Аннинского Храма, чтобы обновить оклады икон.

- Это какой Храм? Где сейчас кинотеатр «Авангард»?

- Да, где кино показывают.

- А потом что было?

- А дальше было разрушение святыней, коллективизация, раскулачивание и голод. - А потом и война закончилась!

- Это и я помню. Какой праздник был! День Победы!

Бабушка задумалась:

- А может лучше этот день называть Днем поминовения?

- Почему так много погибло русских?

- Мне как-то брат Василий Палкин рассказывал, что по писанию Ленина править государством будут дворники и кухарки. Вот и «доправились» до войны, вместо того, чтобы печь пироги, да подметать улицы. А, может быть, и генералы – кухаркины дети, мало учились? От этого и много убитых? И так долго шла война?

- Ну, бабушка, ты и скажешь. У нас такие генералы! Ворошилов, Буденный! Даже песни про них поют.

- Песни-то поют. А они учились у других генералов воевать? Толпой, ордой можно хоть кого задавить, только и своих затоптать.

- Н-не знаю. Наверное.

- Вот и я не знаю. Даже разжечь костер и то уметь надо. А тут – воевать…

Ночь вступила в свои права. Костерок догорал. Бабушка и внук думали каждый о своем.

Бабушка думала о своей жизни. Все прошло, все пролетело. А жизнь? В памяти возникли, как наяву, ее дед, бабушка, родители, братья и сестры. Ее дорогие дети. Их тяжелая судьба. Ой-ой-ой!

Мудрые старики говорят, что человек не умирает – он переходит в другой образ. В кого же вселятся души деда Ефима, отца Ивана, мужа Егора и всех погибших родственников? Может, во внука и его детей?

- Неужели зло никогда не умирает? – вдруг произнесла она.

- Ты о чем, бабушка?

- Кто зло победит?

Опять замолчали. Он тоже понял и почувствовал уверенность в том, что человек вечен в памяти людей и после своей смерти воскрешает в образе других людей. Яркий свет падающей звезды привлек его внимание.

- Бабушка, почему звезды падают?

- Умные люди говорят, что это души людей уходят из жизни, чтобы стать новой звездой. Ты заметил, что звезд больше на небе, чем людей?.. Ну, внучек, пойдем в избу. Завтра рано вставать. Дмитрий поедет в Сысерть в лесничество с отчетом и нас с тобой с корзинами довезет на лошади. Повезло!..

- Иди, бабушка. Костер догорит, и я приду.

Он перевернулся на спину и видел темно-синее небо с мириадами звезд. Звезд ярких и тусклых, звезд больших и маленьких, звезд далеких и близких. Звезды были разные, как различны и судьбы людей. Звезды падали, оставляя быстро исчезающий след.

Придет время, и блеснет ярким метеором на небе душа любимой бабушки. Да только след он не увидит в майском светлом небе на Севере, где будет нести свою службу, осваивая небесные просторы. Но сердце чутко уловит этот миг и больно кольнет его.

Ему не дано было вернуться в пещеру. Не нашлось времени вернуться в сказку, созданную для внука дорогой бабушкой.

Ему не дано роком увидеть последние прощальные следы своих родных, близких и друзей – судьба забрасывала его в эти мгновения в разные и далекие уголки нашей Земли. Ему оставалось только в одиночку оплакать, помянуть добрым словом да крепкой чаркой дорогого человека.

Костер догорал. Комары на удивление сегодня притихли, как будто вечное и непреходящее потушило их кровожадную ярость.

Костер дожирал последнюю веточку когда-то живого дерева. И во всей Вселенной сейчас были только двое. Внук и затухающий огонь. Да на верху Космос своими мерцающими звездами охранял покой на спящей земле.

© Анатолий ОРЛОВ, 2011

UraloVed.ru
Поддержать «Ураловед»
Поделиться
Класснуть
Отправить
Вотсапнуть
Переслать

Гостиницы Перми

Рекомендации