Заметка о Шарташских каменных палатках (1896 г.)

Заметка о Шарташских каменных палатках

Дорогие читатели!
Перед вами - самая первая публикация о Шарташских каменных палатках, расположенных в Екатеринбурге, в общероссийских изданиях. Заметка екатеринбургского краеведа Онисима Клера была опубликована в далеком 1896 году. Статья сопровождается редкими фотографиями каменных палаток конца XIX века.
Помимо Шарташских каменных палаток в публикации упоминаются также такие достопримечательности, как Чертово городище, Палкинские и Шабровские каменные палатки и др. Интересно, что Клер принял их за искусственные сооружения наших предков... Впрочем, прочтите сами.

Верстах в 3-4 к востоку от города Екатеринбурга находятся скалы, известные у местных жителей под именем Шарташских каменных палаток. Скалы эти образуют вершину холма, возвышающегося в одной, приблизительно версте к югу от Большого Шарташского озера и простирающегося с WSW на ENE. Как скалы, так и весь холм, и ближайшие окрестности состоят из серого, довольно крупнозернистого гранита (1).

Во всей этой местности, как это ясно видно в соседних каменоломнях, гранит является в виде почти горизонтальных пластов разной толщины, так что удобно разрабатывается на плиты для тротуаров, фундаментов и прочего. В других местах восточного склона Урала, например, на горе по дорожке из деревни Палкиной к реке Решетке, вершина состоит из сильно наклонных пластов, но у Шарташского озера, как и на Чертовом городище за Исетским озером (2), пласты, вообще говоря, горизонтальны, и нагромождения их, составляющие «башни», настолько правильны, что производят на первый взгляд впечатление искусственных сооружений (рис. 1 и 2).

Шарташские каменные палатки. Старое фото

Такого рода гранитные обнажения, больших или меньших размеров, с углом падения пластов от 0 до 90 градусов, нередки в Екатеринбургском уезде в местах разрыва складок и сдвигов этой горной породы. И.В. Мушкетов, первый из посещавших Урал геологов, который обратил на них серьезное внимание в начале 70-х годов, упоминает в своей «Физической геологии» (часть II, 1888 г., стр. 146) Чертово городище, как пример выветривания массивного гранита, получившего плитняковую отдельность, придающую ему сланцевое сложение.

Холм, на котором возвышаются Шарташские палатки, еще в настоящее время с двух сторон окружен болотами, но до проведения в 1831-32 годах канавы для спуска озера и даже позднее, до вырубки соседних лесов и осушения болот для добывания торфа, эти лесные топи, разъединенные теперь более сухими местами, представляли на несколько верст кругом очень трудно проходимую глушь, почему каменные навесы этого острова, покрытого тогда густым лесом, составляли надежное убежище, а вероятно и наблюдательный пункт, для разбойников, промышлявших на Сибирском и Верхотурском трактах, о чем довольно свежее предание сохранилось в соседних селениях. В более отдаленную, хотя, может быть, и не очень древнюю эпоху сплошной торфяник, простирающийся на юг почти до пруда Нижне-Исетского завода, представлял няшистое (тинистое) лесное озеро.

Туристы на Шарташских палатках. Старое фото

В 1889 г. здешний охотник и золотоискатель Н.А. Рыжников пробовал почву около этих скал и нашел вместо золота узорчатые черепки и каменные орудия, которые и уступил мне. В следующем 1890 г. члены Уральского Общества С.И. Сергеев, А.Ф. Комес и другие также произвели там пробные раскопки и добыли подобные же предметы, а также бусу из горного хрусталя. Такие человеческие изделия найдены последними не только на небольшой (до 1 аршина) глубине в грунте около «палаток», но и между плитами, которые они «расшевеливали» (3), и в щелях между ними.

Весьма интересную, на мой взгляд, особенность этих Шарташских палаток названные исследователи оставили однако без внимания: на верхней плите западной «башни» выдолблена прекрасно сохранившаяся круглая чаша. Так как о существовании на Урале чашечных камней (pierres a ecuelles) мне до сих пор не приходилось ни читать, ни слышать от других, то считаю долгом обратить внимание на эту находку (рис. 3).

Чаша на Шарташских каменных палатках. Фото конца XIX века

Размеры чаши следующие: вышина края над дном от 16 ст. на N до 5 ст. на S, где более тонкий край камня должен был страдать от времени более, чем остальная, массивная часть гранитной плиты. В настоящее время наибольший слой воды, какой иногда накопляется в этой чаше после дождя, не превышает 5 сантиметров толщины, а затем, испаряясь, оставляет концентрические линии, дозволившие измерить несколько внутренних диаметров в трех горизонтальных плоскостях (4).

Ясных следов, указывающих на способ работы, не заметно, почему некоторые лица, осматривавшие эту чашу, высказали сомнение, не образовалось ли это углубление путем выветривания более слабого места в граните, так же как совершилось округление краев плит и небольших пустот между ними. Я тоже долгое время сам считал ее за «игру природы», тем более, что И.В. Мушкетов, осмотревший, по моей просьбе, Шарташские палатки в 1873 году, отрицал искусственность их происхождения; поэтому нахожу не лишним сообщить вкратце те данные и соображения, которые приводят к признанию этой чаши делом человеческих рук.

Факта находки черепков и прочего между плитами было бы, по-видимому, достаточно, чтобы поколебать мнение геологов о происхождении этих «палаток», а раз было бы признано участие человека в их сооружении, не осталось бы логического основания, чтобы отрицать искусственное происхождение находящейся там чаши. Однако, из данных отчета (1890 г.) г. Сергеева нельзя вывести заключения, что черепки и прочее никаким образом не могли быть засунуты сбоку в горизонтальные щели или промежутки между плитами, а в таком случае мы имели бы дело со следами обычая, напоминающего обвешивание стен современных нам храмов разными ex-voto, но не аргумент против исключительно геологического происхождения самых «палаток».

Имеются сведения о находках различных предметов и на других каменных палатках. Вышеупомянутое гранитное обнажение за Исетским озером, известное под именем Чертова городища, от Шарташских палаток отличается только более грандиозными размерами. Тот же С.И. Сергеев, экскурсируя с несколькими другими лицами в 1889 г. (5), нашел там «глиняные черепки с орнаментом на поверхности плит некоторых террас, вместе с массою мелко раздробленных костей, а также кое-какие бронзовые предметы серо-стального цвета, в изломе темно-красного… при полном отсутствии кремневых осколков и поделок». – «Большой черепок, тоже с костями, и много других черепков находимы были потом в разных местах на поверхности плит», а в 1890 году (6), при более детальном осмотре того же Чертова городища, «на разных высотах, в расселинах плит, между ними, или при сдвигании их с места, обнаружилась масса черепков глиняной посуды и костей…» Как г. Сергеев, так и рабочие его пришли к мнению, «что эта стена образовалась не без участия рук человеческих», и г. Сергеев сравнивает этот фасад и башни с «циклопическими» постройками Крыма.

Об однородности и поразительном сходстве типов орнамента на посуде всех известных мне в этих окрестностях так называемых доисторических стоянок, городищ и прочих я здесь не стану распространяться, но, имевши в руках десятки тысяч обломков посуды из многих местностей, расположенных в Екатеринбургском и южной части Верхотурского уездов, беру смелость утверждать, что происхождение их одинаково и относится к одной и той же эпохе с Палкинскими (7).

Каменные изделия, найденные до сих пор на Урале, еще монографически не обработаны, почему ограничусь упоминанием факта совместного нахождения во многих местах, в одном и том же культурном слое, изделий всех известных типов, начиная от Solutre, St. Acheul и т.п. и до отлично полированных включительно. В данном случае ненахождение кремниевых изделий на Чертовом городище г. Сергеевым может служить указанием на сравнительную редкость в этом месте, но едва ли – по крайнем мере, впредь до очень тщательных исследований – доказательством совершенного их там отсутствия. Большее значение придать следует положительному его указанию на нахождение там остатков бронзовых изделий, так как оно подтверждает видное уже из сравнения узоров на черепках соотношение культуры обитателей или посетителей Чертова городища с Палкинскими.

Во время производства первых моих раскопок на Палкинском городище (вал со рвом) с М.В. Малаховым в 1874-75 гг. мы узнали от местных стариков, что первые исследователи городища, г. Сигов и о. Евграф, нашли чудские медные идолы под большими гранитными плитами, образующими гриву холма к западу от городища, причем эти медные изделия были завернуты в кусках истлевшей кожи, обмотанных снаружи сохранившеюся еще берестою. Мы также поднимали некоторые плиты, но медных вещей уже не нашли в этом месте. Там попадались такие же узорчатые черепки, как и в городище, и в деревне, и ее окрестностях. Как прежние исследователи, также и М.В. Малахов находили каменные формы для отливки металлических предметов в самом городище и около него, почему он относил в совокупности Палкинские древности к эпохе переходной от неолитической к бронзовой (медной), когда медь считалась драгоценною и служила только для изготовления идолов, украшений и разной формы ножей, вероятно, жертвенных (8).

На Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке 1887 г. в г. Екатеринбурге представлены были П.В. Калугиным два медных идола и три части каменного шлифовального шара с отверстием, найденные крестьянином А.И. Злобиным «в развалинах так называемого Адуйского камня (горы в 15 сажень высоты), находящегося на берегу р. Адуя, в 1 1/2 верстах от впадения ее в р. Реж» (9).

Сопоставляя вышеприведенные факты, можно, кажется мне, вывести из них заключение, что древние обитатели здешних местностей в переходную эпоху от камня к металлам имели обыкновение прятать более драгоценные принадлежности своего культа в щелях священных скал или под каменными плитами, на которых совершались жертвоприношения. Отсюда не велик уже шаг к передвижению и особенной укладке каменных плит, даже значительных размеров и веса, с целью возвышения и украшения своих алтарей; одною из побудительных к тому причин могла быть потребность сделать их открытыми взорам восходящего солнца или луны, конечно, не вырубая окружавших их священных рощ. Когда я в первый раз посетил Чертово городище в 1868 или 1869 году, лес вокруг него был еще так густ, что этот огромный фасад с башнями становился видным только сажен за 15-20 между стволами вековых деревьев, но с вершины башни открывался обширный горизонт, и не вооруженным глазом можно было, между прочим, отличить церкви и некоторые здания г. Екатеринбурга, отстоящего, приблизительно, верст на 20 к ESE.

Некоторые лица, между прочим вышеназванный Н.А. Рыжников, говорили мне о другом городище (палатках) в Нижне-Исетской казенной даче, невдалеке от деревни Малой Седельниковой (Шабры тож), также на горе, и представляющем несколько узких башен из гранитных плит «в несколько раз выше Чертова городища». С большим трудом и опасностью г. Рыжников высоко вскарабкался по одной из них до гнезда большой хищной птицы, но до вершины не мог добраться вследствие нападения на него хозяев гнезда. Это место еще никем не исследовано.

Самое южное место в нашем Зауралье, где я видел «каменные палатки», притом небольшие, это на холмике в степи между озерами Большим и Малым Аллаком, верстах в 12-15 от села Тюбук (1868 г.).

На некоторых «островах» среди непроходимых болот в Березовкой и Каменской заводских дачах г. Рыжников открыл «палатки», подобные Шарташским, и около которых-то из них выкопал несколько черепков, но мне не удалось узнать в точности, где именно.

Можно принять за весьма вероятное, что те из среднеуральских «каменных палаток», около или в которых попадаются так называемые доисторические остатки, служили жертвенными местами, но в то же время могли быть и сигнальными башнями, ибо с Шарташских палаток огонь на вершине Чертова городища должен быть виден, и наоборот, а также и с «башен» около М. Седельниковой, ибо с них город Екатеринбург также виден. В выше цитированной работе М.В. Малахова названы многие вершины, где найдены были медные идолы, почему есть основание допустить, что вся северная половина Екатеринбургского уезда была когда-то усеяна жертвенными местами, расположенными на вершинах гор или холмов, еще возвышенных искусственно в случае надобности.

Если справедливо мое предположение (точнее, личное убеждение) об искусственности Шарташской каменной чаши, можно ожидать открытия подобных чаш и на других аналогичных с ними нагромождениях камней. Относительно Чертова городища помнится, что один из спутников, с которым я посещал их в конце 60-х и начале 70-х годов, находил запас чистой дождевой воды на вершине одной из срединных башен. Дети мои в 1892 году нашли на берегу Песчаного озера, верстах в 15 за деревней Палкиной, большой плоский камень с чашею, больше Шарташской, полною дождевой воды.

Я не беру смелости выдать за доказанную истину мое мнение о среднеуральских «каменных палатках» и «чашах», но мне казалось бы своевременным принятие мер к сохранению как поименованных, также и других, еще менее известных, в здешнем крае «каменных палаток», и для окончательного решения вопроса о их происхождении – чисто геологическом, или отчасти искусственном – подвергнуть их всестороннему исследованию.

Онисим Клер

Рецензия редакции «Записок»:

Редакция с удовольствием дает место настоящей заметке г. Клера, так как заметка эта касается одного из интереснейших вопросов по доисторическим древностям Урала. Правда, найденные между камнями палаток медные идолы вряд ли могут быть отнесены к очень давнему времени и едва ли имеют близкое отношение к бронзовому веку, но самая мысль об искусственности некоторых сооружений на палатках заслуживает полного внимания, тем более, что подобные сооружения встречаются и в других горных местностях России, например, в Финляндии.

Примечания:

1) Краткая заметка о них, с двумя фотографическими видами, помещена в 1-м вып. «Записок» Уральского Общества Любителей Естествознания.

2) «Записки» Ур. Общ. Л.Е., т. III, вып. 2-й, 1876 г., с тремя фотографическими видами.

3) «Записки УОЛЕ», т. VIII, вып. I, стр. 59, отчет г. Сергеева.

4) Диаметр по направлению наружного края NS 98; NE-SW 98,5; E-W 92; SE-NW 95.

5) Отчет и пр. «Записки УОЛЕ», т. XII, в. 2-й, стр. 135-137.

6) См. «Записки УОЛЕ», т. XIII, в. I, стр. 57-58

7) «Гончарное производство у дев. Палкиной», О.Е. Клер и К.И. Фадеева, 1890 г., в неизданном еще томе трудов Имп.Москов.Арх.Общества.

8) М.В. Малахов. О доисторических эпохах на Урале. «Записки УОЛЕ», т. XI, вып. I, 1887 г., стр. 6-7.

9) Каталог Сиб.-Ур. выставки. Екатеринбург. 1887 г., стр. 26, № 207.

Источник:

«Заметки Императорского Русского Археологического Общества», том VIII, выпуски 1 и 2. Новая серия. (Труды отделения русской и славянской археологии. Книга первая). Санкт-Петербург, 1896 г.

Читайте также:

Поддержать «Ураловед»
Поделиться
Класснуть
Отправить
Вотсапнуть
Переслать

Рекомендации