В советское время Кизел был преуспевающим городом в центре Кизеловского угольного бассейна, но после закрытия шахт он превратился в самый депрессивный город Пермского края. На фоне великолепной природы стоят многочисленные заброшенные здания, а реки отравляются вытекающими из земли шахтными водами...
Город Кизел стоит на берегах одноимённой реки (правый приток Вильвы). По её названию он и получил своё имя. По одной версии, гидроним произошёл от татарского слова «кызыл» - «красный» (за прибрежные заросли шиповника и бузины с их красными ягодами). По другой гипотезе – от коми «кыдз йыл», что означает «берёзовое верховье». Город является центром Кизеловского района Пермского края.
История Кизела
В 1750 году тут были обнаружены залежи железной руды. В 1762 году начал работу рудник. В 1786 году здесь открыли ещё и месторождение каменного угля.
В 1789 году был пущен Кизеловский металлургический завод, принадлежавший И.Л. Лазареву, который купил эти земли у Строгановых. И.Я. Кривощёков в 1897 году писал, что «за маловодностью пруда завод действует паром». Здесь выпускали пудлинговую болванку, которую отправляли на Чёрмозский, Хохловский и Полазненский заводы. Заводу принадлежали богатые Кизеловские рудники, которые снабжали рудой заводы Лазаревых и Всеволожских в Пермском и Соликамском уездах.
С 1797 года началась добыча угля Кизеловского угольного бассейна. Сначала уголь добывали в штольне Запрудной. С неё началась история "уральской кочегарки". На месте первой штольни в наши дни стоит памятник. В 1856 году вошла в действие самая крупная в то время Старо-Коршуновская копь. Однако вплоть до конца 1870-х годов каменный уголь добывался в незначительных объёмах. Когда в 1879 году открылось движение по построенной здесь железной дороге, объёмы добычи угля стали расти. Смотрите сами: в 1875 году добыли 1 млн пудов, в 1880 году – 5,3 млн пудов, а в 1900 году – уже 21,1 млн пудов. В том же 1900 году в Кизеловском бассейне было 36 действующих шахт и штолен.
Среди владельцев копей самыми крупными углепромышленниками являлись Абамелек-Лазаревы. Они занимались их техническим оснащением, здесь была внедрена частичная механизация и электрификация работ. С 1898 года спуск и подъём из лазаревских шахт, а также водоотлив стали осуществляться с помощью электричества. В 1908 году здесь появились первые электровозы.
Кизеловский металлургический завод работал до 1919 года. После закрытия предприятия в советское время на его базе были созданы ремонтно-механические мастерские.
При Советах шахты были объединены в комбинат (позднее – производственное объединение) «Кизелуголь». С 1936 года в Кизеле существовал строительно-монтажный трест «Кизелшахтострой» (с 1957 г. – трест № 2, с 1992 г. – АООТ «Строитель-2»), занимавшийся сооружением шахт и гражданским строительством. В 1942 году образован рудоремонтный завод для ремонта горных машин и механизмов.
В 1926 году Кизел получил статус города. Его наибольший экономический расцвет пришёлся на 1950-е годы. В это время ежегодная добыча угля доходила до максимальных 12 млн тонн (в 1960 году), а население в 1959 году достигло 60,7 тысяч человек. Однако значительная часть из них (13,8 тысяч человек) приходилась на заключённых. Впрочем, труд заключённых на угледобыче не применялся, ряды шахтёров пополняли недавно освободившиеся и «спецпоселенцы».
В августе 1955 года на одной из шахт Кизеловского угольного бассейна случилась серьёзная трагедия. Возник пожар, и погибли 43 горняка. Неверно выбранный реверс воздушного потока из-за ошибки персонала не дал людям возможности быстро выйти из зоны, где сконцентрировался угарный газ.
Позже добыча угля начала сокращаться. Причина была в росте себестоимости добычи в шахтах из-за сложных горно-геологических условий и невозможности разработки месторождений открытым способом из-за большой глубины залегания угленосных пластов. Так, в 1980 году добыча составила около 6 млн тонн, а в 1990 году – 3,2 млн тонн.
К настоящему времени от бывших шахт остались лишь многочисленные руины и огромные отвалы. Отвалами и терриконами занято около 15 га территории, в которых складировано более 2 млн м³ горной породы.
Для города начались тяжёлые времена. В наши дни территория бывшего Кизеловского угольного бассейна считается самой депрессивной в Пермском крае. Часть людей из посёлков бывших угольщиков расселили. После закрытия предприятий жители в основном работают в бюджетной сфере или на железной дороге, а также выживают за счёт пенсии.
Впрочем, может быть о Кизеловском угольном бассейне когда-то ещё вспомнят. Оставшиеся запасы угля оценивают в более чем 200 млн тонн. Предполагается, что его хватит ещё на 100 лет добычи.
Из известных уроженцев Кизела украинский политический деятель Александр Музычко (Сашко Белый) и певец Эдуард Изместьев (псевдоним Андрей Бандера). А ещё в Кизеле работал Геннадий Игумнов, позже ставший губернатором Пермской области. В настоящее время численность населения Кизела составляет порядка 14 тысяч человек и неуклонно снижается.
Достопримечательности Кизела
В основном туристы бывают в Кизеле проездом, направляясь на север Пермского края – в Соликамск, Чердынь, Красновишерск и т.д. Остановку тут делают немногие. Город оставляет гнетущее впечатление: обшарпанные дома, множество заброшенных жилых домов и зданий, разбитые дороги. По улицам ходит много асоциальных типов, здесь процветают преступность и алкоголизм.
В то же время многочисленные заброшки привлекают любителей этого вида туризма. Здесь можно побывать в заброшенных домах, на закрытых предприятиях. Особенно впечатлял комплекс зданий Кизеловского машиностроительного завода (несостоявшейся Центральной обогатительной фабрики). Правда, большую часть построек теперь снесли.
В Кизеле сохранились и некоторые старые дореволюционные здания. В том числе дошли до наших дней некоторые старинные промышленные постройки на территории бывшего Кизеловского чугуноплавильного завода за мостом через реку Кизел (включая главный корпус начала XIX века). А вот заводской пруд был спущен.
Неподалеку от бывшей плотины, напротив завода, расположен памятник первой угольной штольне Запрудной (также в Кизеле есть памятник шахте им. Володарского, с которой начиналась промышленная эксплуатация Кизеловского угольного бассейна).
В городе имеется краеведческий музей (ул. Советская, 36, тел. (34255) 4-41-42). Попасть в него можно только по предварительной заявке.
В соседнем посёлке Шахта стоят впечатляющие руины Дворца культуры. Постепенно заброшенных зданий в Кизеле становится всё больше.
На главной улице города в мае 2010 года открыли памятник Алёше Щукину – мальчику, убежавшему на фронт из Кизела в 12-летнем возрасте. Он стал разведчиком, прошёл всю войну и погиб в 1945 году.
На западной окраине города находится скала Белый камень – прекрасная смотровая площадка. На скале кто-то нарисовал Знамя мира Н.К. Рериха. У скалы расположен бывший известняковый карьер, в котором был вскрыт вход в Кизеловскую Медвежью пещеру.
В черте Кизела (в посёлке Шахта) находится популярная Кизеловская (Виашерская) пещера – одна из самых длинных на Урале (7600 м).
Также стоит отметить расположенные в окрестностях скалу Красный камень на реке Кизел, пещеру и грот Расика. От Кизела забрасываются на самую высокую гору Среднего Урала – на Ослянку.
Традиционно, когда никаких других перспектив у населённого пункта уже не видится, чиновники рассуждают о развитии туризма (хотя до дела, как правило, не доходит). Так и в случае с Кизелом. Действительно, интересных мест здесь предостаточно, но останавливаться в этом городе из-за своеобразной атмосферы не очень хочется. Кроме того, здесь сильно загрязнена окружающая среда. В реки самоизливом попадают отравленные шахтные воды. Река Кизел и другие водные артерии имеют желтовато-красный цвет и характерный запах. Вода насыщена тяжёлыми металлами и представляет собой слабый раствор серной кислоты. Даже находиться на берегах этих рек вредно для здоровья, не то что как-либо использовать воду.
В.И. Немирович-Данченко о Кизеле
В 1875 году Кизеловский завод посетил во время путешествия по Уралу писатель В.И. Немирович-Данченко. Он оставил очень интересные строки о Кизеле того времени. Приведу здесь лишь некоторые выдержки из его книги «Кама и Урал».
«Последняя станция до Кизела в полном смысле ужасна. Кони, сытые и бойкие, быстро бегут по дороге, засыпанной шлаком, острыми каменьями, выбитой всевозможными обозами, ухабистой и неровной. Вас взбрасывает, качает, вбивает, словно молот, вниз, кидает во все стороны. Точно кто-то вашей головою пробует, насколько прочен верх почтовой кибитки…
Зато места тут пошли красивые. Горы стесняли даль; одна круче другой, сплошь поросшие пихтовыми лесами. По сторонам гранитные скалы взрезывали почву. Громадные обломки первозданных утесов загромождали поля… Река Кизел пропадала среди вершин, застилавших окрестности перед нами. Чистая и красивая, она каждою струйкой своей играет на солнце, с громким ропотом оставляя пустынные берега…
Когда мы въехали в широкую, хорошо обстроенную улицу завода, направо остались внизу, в глубокой котловине, громадные здания завода. Прямо перед нами, на плоскогорье, вытянулась рабочая слобода. Безлюдье казалось странным после шумных усольских и дедюхинских улиц. Ни в окнах, ни во дворах не было никого. Точно вымерло население этого завода. Потом уже оказалось, что все оно, и бабы, и дети даже, на работах. Не хватает рук для завода, так что, например, в руднике дело идет только зимою и осенью, когда приходят сюда на заработки закамские крестьяне…
Сама руда, на месте ее добывания, обходится Лазаревым очень дешево. Гораздо больше расхода требует ее перевоз. Таким образом, переплав здешней руды в Чермозе не так выгоден, как в самом Кизеле. Поэтому, уже при мне, Новокрещенных, управляющий всеми дачами Абамелик-Лазаревых по Каме, Косьве и Кизелу, подумывал перевести сюда из Чермоза домну…
Удивительно красивы окрестности завода, особенно по течению реки Полуденный Кизел. Вся она пенится по камням, точно лаская к правому высокому берегу, гремит и злится не хуже большой реки… Обогнув кизеловский рудник, река сливается здесь со своим старшим братом, рекой Кизелом, и вместе впадают они в красивую Косьву. Я даже на Урале мало видел местностей лучше этой, где, на небольшом пространстве, идиллическая прелесть бархатных лугов соединяется с суровым величием горных вершин…
Руду, добытую в Артемьевском, Христофоровском и Кизеловском рудниках в виде однообразной, бурой массы с редкими желтыми пятнами охры, доставляют на завод. Тут ее в ящиках, двигающихся по рельсам на тормозах, спускают в печи близ домны. До плавки в этих печах руду промывают. В этом виде ее выгребают на площадки, где и разбивают на куски, не более грецкого ореха каждый, после чего руда уже считается достаточно подготовленной для плавки. Прежде чем попасть в доменную печь, руда попадает на весы и разбавляется древесным углем. К этой смеси примешивается еще до 15% флюсов, т.е. известковых камней, уже раздробленных. Уголь при этом должен быть как можно крупнее.
Когда состав таким образом для плавки готов, доменная печь открывает свою пасть. Домна строится обыкновенной высотой в хороший трехэтажный дом. Пасть у нее наверху. Когда рабочие с составом для плавки подходят к ней, оттуда уже пышет жадный огонь, освещающий темноту сарая, построенного над ней. Что-то адское было в этих взрывах красного пламени, в этом клокоте руды в недрах громадной печи, в этом громадном круглом зеве домны, жадно раскрытом в ожидании своей обычной добычи. Воскресали предания о древних таинствах языческого культа и казалось, что перед глазами огромный алтарь, на котором в огне и дыму неведомое чудовищное божество пожирает сотни и тысячи жертв, ему приносимых. Всклоченные и полунагие жрецы благоговейно служат ему, и непонятный оглушительный шум наполняет этот первобытный храм своими подавляющими звуками. Когда вдумаешься во все, что происходит здесь, то сарай и доменные печи в действительности представятся храмом, в котором совершается чудное таинство претворения никуда негодной горной породы в металл…
Полунагие рабочие, жрецы литейного культа, подхватили две новых жертвы своему ненасытному божеству и стали опоражнивать их в дышущую огнем и зноем его пасть. Целая туча пыли, дыму и искр поднялась вверх к черным балкам кровли. Туча эта на минуту окутала нас всех, перехватила дыхание, слепила глаза. Чудовище еще громче заклокотало; еще сильнее стало взрываться и свистать во все стороны пламя, точно оно и до нас хотело дотянуться своими огненными жалами. Мы невольно отступили назад, во тьму углов, издали разглядывая это таинство…
Несмотря на жару, любопытство взяло верх, и я подошел. Домна теперь горела уже ровным розовым пламенем; внутри, в ярком хаосе, трубно было что-нибудь разобрать ослепленным глазом. Чудились только в однообразном золотом фоне огня какие-то белые, ослепительные змеи, пробегавшие по горевшей руде; снопами ярких лучей вспыхивали порою флюсы, взбрасывая вверх бриллиантовые звезды; раскаленные уголья, точно налившиеся кровью глаза баснословных, в огне живущих саламандр, смотрели на нас из этой плавучей, пузырившейся массы…
По краям домны была грядкой навалена руда. Стали ее сбрасывать в огонь. Еще угля принесли в корзинах. Опять началось питание этого ненасытного кирпичного брюха.
По мере плавки руда опускается все ниже и ниже, тогда как более легкие части угля, флюсы остаются наверху. Чугун уже кипит внизу белым, ярко светящимся молоком. Когда мы спустились в самый низ, к отверстию этой печи, стало прохладнее, зато здесь оглушило нас шумом из фурм, сквозь которые внутрь доменной печи вдувается воздух, необходимый для горения. Мы уже не слышали друг друга…
У самого устья домны устроены в мягкой золе формы – изложницы, в чем должен охлаждаться чугун, прежде чем его перенесут в магазин для учета и взвеса.
Степан осторожно открыл устье печи – какая-то темная корка в нем вспузырилась и треснула. В трещине сверкнула белая, расплавленная масса. Вздулась она и заполонила все устье, двинулась под давлением всего остального расплавленного чугуна и флюсов сверху, жидкою слепящею глаза змеею потекла по узкому ходу, устроенному для нее в мягкой земле. В темном сарае сразу же стало светло. Целые массы ярких звезд вскидывались вверх от этого чугунного молока. Трудно было оторваться от этого эффектного фейерверка. Наконец, руда влилась в формы и стала остывать. Сначала она побагровела, ее подернуло синью, потом точно зала сверху отделилась; слышно было легкое шипение под этой золою…
Сам завод выстроен в котловине, где речка Кизел, узкая и быстрая, сливается с Полуденным Кизелом. Тут начинается большой пруд, из которого уже вытекает одна речка, считающаяся продолжением первой. Кругом темною стеною поднялись леса, каким-то дивом уцелевшие около завода. Сам завод жмется к пруду. Сверху, т.е. с пригорка, где вытянулись дома Кизеловской слободы, видны только верхушки заводских крыш да черные трубы, из которых днем валит густой дым, отражающий ночью красноватый отблеск пламени и уносящий в своих зловещих багровых клубах мириады искр. Вся местность около этого завода завалена шлаками, угольным мусором, каменьями.
Для флюсов ломают известковый камень из горы около, где, между прочим, находят много очень интересных окаменелостей. Этот труд, несмотря на то, что он нелегок, местные рабочие очень любят, потому что он на воздухе, под открытым небом, у леса или у реки…
Коршуновская угольная копь у самого завода. Мы ехали из недалекой деревни, куда я отправился накануне. От Кизела – дорога вся черная, засыпанная угольным мусором и обломками, поблескивающими, как агат, под солнцем. Сверху направо видно Кизеловское село. Река шумит в запруде. Вон Полуденный Кизел, красиво изгибаясь, сливается с нею. Далеко-далеко на востоке Белый Спай виден. Это самая высокая из местных гор. Вся она так и отделилась от окружающих ее вершин…
Внизу целый лабиринт шахт, рвов, подземных ходов. Летом, когда мы посещали копи, здесь ломок не производилось. Весь народ был отпущен на полевые работы, так как все заводские обыкновенно имеют покосы и нивы. Я спускался в один из рудников. Сухо и чисто было там, совсем непохоже на железные и медные. При свете взятых с собою свечей изломы угля ярко светились на черных стенах штольни. Казалось, в подземном царстве открылся нам волшебный грот с таинственными надписями, звездообразными знаками, непонятными символами, скрывающими под своими причудливыми зигзагами тайны, недоступные смертным. Следы ударов от кайл повсюду. Можно подумать, что в этой черной, подземной пещере было заключено какое-то громадное, могучее чудовище, в бессильной злобе исцарапавшее стены своими сильными железными когтями.
Наломанная в штольнях масса угля нагружается в тачки для доставки к вагонам, с опускным дном. Паровая машина поднимает эти вагоны по рельсам к пролетам, на которые их выгружают. Первый сорт, более крупный, проскальзывает вкось в особый вагон; второй тоже в свой; мусор и всякая дрянь поступают в третье отделение. Таким образом уголь сортируется уже в самой шахте…».
Достопримечательности Кизела на карте
Как добраться до Кизела?
На автомобиле из Перми нужно выехать по Соликамскому тракту, в районе Полазны повернуть на Чусовой. Проехав через город Чусовой, ехать по трассе в направлении Березников (Соликамска) до Кизела.
Из Екатеринбурга на машине нужно ехать по Серовскому тракту, повернуть на Качканар, затем на Горнозаводск и ехать в сторону города Чусовой. Не доезжая до Чусового, повернуть на Березники (Соликамск) и ехать по этой дороге до Кизела.
Расстояние от Перми – 230 км, от Екатеринбурга – 430 км.
Можно доехать и на общественном транспорте. Через Кизел идут рейсовые автобусы из Перми и Екатеринбурга. Через город проходит железная дорога Чусовская – Соликамск, ходят поезда и электрички. По пути находятся интересные своими достопримечательностями Усьва и Губаха, в том числе можно посмотреть город-призрак Верхняя (Старая) Губаха.
Павел Распопов
Литература:
Википедия
Кривощёков И.Я. Указатель к карте Соликамского уезда Пермской губернии // Записки УОЛЕ. 1897. Том 17, вып. 2.
Немирович-Данченко В.И. Кама и Урал
Рундквист Н.А., Задорина О.В. Урал: Иллюстрированная краеведческая энциклопедия. — Екатеринбург, 2013.
«Солнечный» Кизел – «Новый Компаньон»
Энциклопедия Пермского края
Читайте также:
- Уголь Западного Урала. История открытия и разработки
- Гремячинский угольный разрез
- Посёлок Луньевка и его былая слава
- Поселок Юбилейный (Пермский край)
- Заметка о зобной эпидемии (1880 г.)
