В Перми началась подготовка к 100-летию создания Пермского университета (1916 г.). Человек, о котором пойдет рассказ, сыграл в появлении первого вуза на Урале поистине выдающуюся роль. Роль, еще не оцененную нами до конца.
Открытие на «тихом Компросе»
В судьбе семьи последнего председателя Пермского губернского земства Егора Даниловича Калугина драматически отразилась история всей Российской империи. Один сын погиб на фронте первой мировой – Великой войны. А дочь Мария пошла в революцию, стала большевичкой. Другой сын вступил добровольцем в Белую армию и погиб в 1919-м. Сам Егор Данилович умрет от тифа в 1922 году…
Удивительное дело: в доме на «тихом Компросе» сохранился уголок, в котором все дышит историей. Здесь словно живет материализованная память о нескольких поколениях, с одной стороны, о патриархальном укладе пермской семьи, а с другой - о годах расцвета губернского земства. Картины, фотографии, старинный музыкальный инструмент, альбомы… В квартире пермяка Вячеслава Евгеньевича Калугина и его жены Татьяны Сергеевны Шерстневской сохранились подлинные реликвии. Одна из них – летопись, которую вел его отец. В семье Калугиных росло пятеро детей.
Калугины здесь почти все еще вместе
«…Отец часто уезжал в командировки (брал позже и меня с собой, - читаем в воспоминаниях. - Мама читала всем детям сказки, увлекательные романы Майн Рида. Нас не учили изысканным манерам и бальным танцам, но родители так ровно и добродушно требовательно относились к нам, что мы не озорничали, были преданы семье и достаточно трудолюбивы».
Когда успешный земский деятель Егор Калугин получил приглашение в город Пермь, он и здесь не потерялся. Интересно, что быстрое развитие его карьеры сопровождалось частой сменой квартир. Переехав в губернскую столицу, Калугины поселились сначала в деревянном доме на ул. Торговой (ныне Советская, теперь на этом месте здание школы).
В семейной летописи Евгения Калугина жизнь в первой пермской «станции» связывается у мемуариста с первыми яркими впечатлениями детства, праздниками, забавами и огорчениями…
«…Дом почему-то называли архиерейским. Позади дома был большой двор с службами садом.
Вспоминаются рождественские праздники в этом доме. Мы, малыши, принимали участие в украшении нижних ветвей елки.
Праздник проходил очень весело. Приходили гости, среди которых были костюмированные. Водили хороводы, играли, танцевали, получали подарки.
Но как грустно было расставаться с елкой!..»
Рождественские праздники в ту пору отмечали не только в квартирах, но и на городских площадях, в общественных центрах. Подтверждение тому находим в записях Е.Е. Калугина:
«Кварталом выше, около театрального сада, гостиного двора, заливали каток, по воскресеньям там гремела музыка… Духовой оркестр давал бесплатные концерты».
Дети с малых лет могли наблюдать и даже участвовать в напряженной служебной деятельности своего отца. Это участие проявлялось даже в праздничные дни.
«В рождественские праздники мы с родителями ездили на елку в колонию малолетних преступников, ее содержало земство. Находилась она на Липовой горе, там сейчас хозяйство сельхозинститута. Управляющий колонией, не помню его фамилию, был хорошим знакомым отца.
Слушали концерт мальчиков, смотрели выставку их поделок, рисунков. После концерта устраивалось чаепитие. Поздним вечером возвращались домой в город. Я, утомленный, засыпал, и не мог оценить всей прелести езды по зимней дороге.
Отцу привезли однажды шкатулку, сделанную в колонии. Я вообразил, что это подарок мне, и …выревел-таки эту вещь. В другой раз управляющий подарил нам оригинальный, большой буфет, все десять филенок которого были расписаны тушью, пейзажами, домиками, а вместо карниза – затейливое сооружение с башенками и арками.
Отец не остался в долгу и подарил колонии лошадь».
Родители были религиозны, хотя церковь посещали нечасто. Из-за обилия домашних дел, большого хозяйства мать не всегда могла отлучаться. Но, как пишет Евгений, «часто у нас на дому устраивали молебны, а уж в праздники священник и дьякон из ближайшей церкви обязательно наезжали с своей обрядовой программой. А на пасху ездили в церковь земства, выстаивали там заутреню».
Дом на Торговой памятен младшему Калугину еще и другими событиями. В годы первой русской революции он видел, как по улице жандармы везли окровавленного человека. Старшие говорили, что это преступник, сбежавший из тюрьмы. Здесь, в доме на Торговой, произошли ночной обыск и арест сестры Марии, в то время учившейся в Москве, она была выслана за политическую деятельность.
Хотела жить по-своему…
В годы первой революции 1905-1907 года дочка, уехавшая учиться в Москву на высшие женские курсы, немало крови попортила отцу. Она была приговорена временным военным судом к ссылке на поселение, обвинялась «в составлении в 1907 г. в г. Перми сообщества, именовавшегося Пермскою военной организацией Российской социал-демократической рабочей партии ...с целью насильственного изменения, путем вооруженного восстания, образа правления и замены его демократической республикой». Такие сведения сообщал по запросу Перми в 1915 году начальник Главного военно-судного управления.
Сама М. Г. Калугина, в письме отцу писала:
«… Я смирилась с тем, что придется сесть в тюрьму. Я перенесу все это. Папа, не горюй, не думай обо мне. У тебя ведь есть еще дети. Они тебя будут радовать в противовес мне: ведь я много страданий причинила тебе, но... я не хотела этого.
Я хотела жить по-своему, но была слишком не опытная...»
Увы, двое из сыновей Калугиных погибли очень рано: Алексей - на германской, в Галиции, а Вячеслав - в гражданскую, будучи мобилизованным белыми в 1919 году.
В памяти навсегда остается рассказ из семейной летописи о ранней гибели молодых:
«…Как мало пришлось пожить им! Какое горе испытали родители…»
Сохранилось семейное воспоминание: когда тела погибших колчаковских воинов привезли с фронта для захоронения в Перми, родные сразу нашли Вечу, как звали его в семье, по одной примете. По полушубку, на котором погоны нарисованы рукой, младшие члены семьи и рисовали – не оказалось у добровольцев полноценной обмундировки. Как в стихах казачьего поэта Туловерова: «Да блеск тускловатый погона на хрупких, на детских плечах».
«В буквальном смысле синонимы»
На многих страницах записей Е.Е. Калугина пробивается глубокое уважение к делу главы семейства, описываются его встречи, знакомые по службе. «Отец имел большой авторитет. Он хорошо знал край, держал в своей памяти все статистические данные…»
В круг знакомств Егора Даниловича входили и крестьяне-ходоки, и профессора. Не умаляя роли в создании университета в Перми известного пароходчика и мецената Н. М. Мешкова, нам нужно всегда помнить о роли пермских земцев во главе с Е.Д. Калугиным. Газета «Звезда» в 1922 году писала:
«…Венцом его (Е.Д. Калугина - ред.) культурно-просветительской работы явился Пермский университет, обязанный своим возникновением невероятно упорным усилиям Е. Д. в достижении заветной мечты лучшей части пермского общества - иметь свое высшее учебное заведение».
Да, личность Егора (Георгия) Даниловича Калугина (1870-1922), его роль в истории нашего края оказалась явно недооцененной. Не до оценена прежде всего его роль в развитии народного образования, сельского хозяйства и губернского земства. Эта роль отмечена в постановлении Пермской городской Думы, утвержденном накануне открытия в Перми университета 30 сентября 1916 г.:
«…Присвоить одной из стипендий...имя гласного городской Думы Егора Даниловича КАЛУГИНА, выдающаяся деятельность коего по университетскому вопросу в значительной степени приблизила благополучное его разрешение». (Сборник-ежегодник Пермского губернского земства, 1916 г.).
Не случайно портрет этого деятеля, избранного членом университетского совета, вплоть до 30-х годов (!) висел в кабинете ректора.
Выходец из крестьян Оханского уезда, Калугин сделал неплохую карьеру на Тулвинском лесопильном заводе князей Голицыных. Начав с конторщика по учету материалов он, благодаря природным способностям, сметке, любознательности, великолепной памяти и необыкновенному трудолюбию вскоре стал управляющим заводом.
Завоевав симпатии крестьянского населения, он был избран гласным сначала в уездное, а спустя несколько лет и в Пермское губернское земство. Среди гласных земства Е. Д. выделяется как знаток Уральского края и избирается сначала в члены, а затем и председателем губернской управы... Имя Калугина приобретает настолько широкую популярность среди населения, что, как отозвались его современники, «Е. Д. и Пермское земство стали в буквальном смысле синонимами».
Благодаря заботам Калугина, сеть земских школ в крае значительно расширилась, они появились в самих отдаленных уголках края. Достаточно привести такой факт: при Калугине Пермское губернское земство тратило уже на нужды народного образования до 1 миллиона 28 тысяч рублей в год.
Для сравнения: Московское земство на те же цели выделяло 800 тысяч рублей.
Поэтому те годы можно отнести к времени расцвета Пермского земства, оно слыло одним из самых богатых в Российской империи. У земства была типография, издавалась своя газета, агрономические сборники. Помимо школ, немалые средства шли на содержание больниц. Земство возвело новое здание управы, ставшее украшением города (ныне педагогический университет), Дом трудолюбия по проекту архитектора Залоги. Пермские земцы построили даже двухэтажное здание санатория в Крыму!
Внук - за тем самым пианино...
В противоборстве с губернатором
Егор Данилович был удостоен звания «личный почетный гражданин», с правом ношения мундира и шпаги. Но сам он особо гордился именной невозвратной стипендией, которую он сам назвал «стипендией крестьянина Калугина», учрежденной для студентов Пермского университета. И здесь, я считаю, нужно восстановить историческую справедливость.
Мечту эту пермяки «пробивали» задолго до начала войны. Поднимали данный вопрос земцы и в 1910 г. (во главе с тогдашним предшественником Калугина Алексеем Ивановичем Мухлыниным), во время визита в Пермь председателя правительства П. А. Столыпина и его правой руки главного землеуправляющего А.В. Кривошеина. Весной 16-го года, в ответ на новое ходатайство «соединенной комиссии на имя статс-секретаря А.В. Кривошеина», тот посылает в Пермь телеграмму, в которой впервые появляются эти обнадеживающие слова: «...рассчитываем на полный успех». А случилось так потому, что материальное обоснование ходатайства вполне внушало доверие государственным мужам.
Не случайно, видимо, отмечалось в некрологе («Звезда», 24 января 1922 г.), что к голосу этого человека, «голосу серого необразованного мужика», прислушивались действительные статские советники, звездоносцы бывшего цензового земства...»
Обратим внимание, что Егор Данилович, этот добродушный толстяк, по характеру вполне покладистый, был, однако, способен спорить с самим губернатором, М. А. Лозина-Лозинским. Они разошлись во мнении, сможет ли Пермь принять, «поднять» университет.
Нет, совсем не случайно губернатор уехал в отпуск, не оставшись на торжества по случаю открытия «светоча знании»; не случайно не поместили в сборнике пермского земства 1916 г. и его приветственную телеграмму, которая «запоздала».
Помимо вещественной стороны в данном случае решающую роль сыграл тот самый «подъем духа», о котором говорил на торжестве председатель соединенной университетской комиссии. А «вещественная сторона» - это и ассигнования, пожертвования, и учреждение стипендий, и выделение, постройка квартир, общежитий, столовых. В военные-то годы, когда на первом месте - задача разместить мобилизованных, запасные части, лазареты!
Дошло до того, что новое здание губернской земской управы Калугин сотоварищи решили «предоставить для аудиторий университета на 10 лет»! Сейчас это красивое здание с куполом на Сибирской, «пермский капитолий», занимает Пермский гуманитарно-педагогический университет.
Попал в заложники
Последние годы жизни Е. Д. Калугина печальны. Смещенный с поста комиссара Временного правительства, он вскоре стал жертвой клеветы и произвола, а отчасти - своей доброты. Защитник крестьян, один из главных учредителей университета-«рассадника науки на Урале», Калугин при правлении большевиков был арестован как «бывший». Стал заложником за то, что приютил у себя дома «стариков Каменских», пароходчика с родственником, которых новая власть выкинула из их особняка.
С Каменскими Калугины дружили домами. Сын Калугина, Евгений, позже вспоминал, как задолго до революции их родители наряжали младших детей и везли праздновать Рождество в дом пароходчиков. В вестибюле была большая лестница, которая вела на второй этаж, по бокам лестницы стояли красивые мраморные скульптуры. Елка с игрушками, подарки, веселые забавы… - все осталось в безвозвратном прошлом, как прекрасный сон.
Егор Данилович чудом уцелел при большевиках, но из тюрьмы вышел, по воспоминаниям домочадцев, почти стариком. Возможно, в этом «чуде» свою роль сыграло заступничество дочери Марии, активной революционерки.
В советских учреждениях Калугин работал заведующим сметным отделом губисполкома. Любопытна в книге учета кадров графа образование: «нисшее». Рядом - запись: «освобожден за превышением возрастного ценза». Но это был ценный кадр и для советских органов, а потому Егор Данилович был вновь принят на работу. Да и какой у него был возраст? Умерли он и его жена в 52 года, от сыпняка (сыпного тифа). В роду Калугиных сохранились воспоминания о том, как пришла в дом эта страшная болезнь: кормили супом нищего и заразились от него тифом.
Жил бывший председатель самого богатого земства всегда скромно, а когда внезапно оборвалась жизнь Егора Даниловича, семья его просто бедствовала. Незадолго до трагедии из Москвы ему пришло назначение на солидную должность в Госбанк...
***
В сентябре 2003 года во время акции «Общая память» на старинном Егошихинском кладбище был открыт памятник на могиле Егора Даниловича Калугина, последнего председателя Пермского губернского земства. Освящение памятника провел священник Алексей Марченко, настоятель Всехсвятской церкви, возле которой и находится семейный участок Калугиных. Затем с кратким словом перед собравшимися, в основном учащимися, выступил Вячеслав Евгеньевич Калугин, преподаватель Пермского технического университета, он - внук Егора Даниловича.
После того, как об этом событии появились сообщения в пермской прессе, к нам обратились несколько жителей области, которые благодарили организаторов акции, интересовались судьбой родственников и потомков Е.Д. Калугина. Директор Оханского детского дома, оказавшийся однофамильцем земского деятеля, давно собирает о нем материал, привез в Пермь группу своих подопечных, чтобы почтить память Е.Д. Калугина.
Крест на могиле Калугиных
Автор другого отклика, И. Калугина, приходится ему внучкой. В своем письме она, в частности, пишет:
«…Нас, потомков Егора Даниловича, осталось очень мало. Вас, вероятно, не очень интересует, как сложилась жизнь потомков, но вот, например, у него есть внук, названный в его честь Георгием (у этого имени есть другой вариант – Егор –В.Г.). Отец его, Алексей, был младшим сыном Е.Д. Мы все звали его (внука) Егорушкой, хотя родился он в начале Великой Отечественной войны. Живет он со своей семьей в Москве. А еще Егорушка – вылитый дед, ну, просто копия Егора Даниловича! У нас хранится фотография дедушки…»
Автор письма расценивает этот факт - увековечение памяти деда – как большое событие не только для представителей рода Калугиных, но и всей Перми, в связи с заслугами Е.Д. в развитии культуры, образования края. И она, конечно, права в этом.
Десять лет назад общество охраны памятников, клуб «Пермский краевед», а также внук видного общественного деятеля обратились в разные инстанции помочь установить на могиле отца и сына Калугиных достойное надгробие. Увы, на могилке Калугиных так и стоит временный памятник - скромный деревянный крестик с резным распятием. На просьбу общественников, краеведов из Пермского Законодательного собрания – преемников знаменитых пермских земцев - пришел уклончивый отказ…
В.Ф. Гладышев,
председатель общества «Пермский краевед», член Союза писателей России
Фото автора и из архива семьи В.Е. Калугина
Читайте также: