Никольская А. Из статьи Восстания на крепостных мануфактурах Калужского края в 1752 году //Калужский краевед, вып. 1, 1958.
Редкое калужское издание дает возможность ответить на вопрос, как Калужские Гамаюны оказались на Урале.
Ромодановская волость, лежащая на правом берегу Оки, против Калуги, до революции резко отличалась от окружающих ее селений особенностями быта. [1] Последнее говорит о том, что ромодановцы не были коренными жителями данной местности и, несомненно, прибыли сюда из другого края. Это могло произойти в ХVI веке, когда правобережье Оки и Угры после полуторастолетнего господства Литвы снова стало частью Русского государства. Когда граница с Литвой, проходившая в ХVI и XV веках по Оке и Угре, значительно отодвинулась на запад, феодалы начали заселять бывшую пограничную зону привозными людьми – «садить слободы».
Карта Калужской Гамаюнщины из кн. М.Е. Шереметевой Свадьба в Гамаюнщине Калужского уезда. Калуга, 1928 г.
Так была посажена слобода Карамышевым (ныне с. Карамышево Дзержинского района) и Товарковым (ныне с. Товарково того же района).
Вероятно, и Ромоданово было слободой, посаженной князем Ромодановским (кстати, село так и называлось в начале XVII века - Ромодановским). Прошли времена, и в 1739 г. эту вотчину купил заводчик Никита Никитич Демидов [2].
До перехода под власть Демидова крестьяне Ромодановской волости неизменно были оброчными, то есть, уплатив помещику оброк, могли заниматься, чем хотели. Очень вероятно, что большую роль в их хозяйстве играл извоз. Рядом лежала Калуга, торговавшая с иностранными государствами. Транспорт для перевозки товаров был в то время гужевой и водный. И тот, и другой могли давать заработок населению Ромодановской волости. Несомненно, что крестьяне ее подрабатывали извозом на калужских купцов.
Но вот этому пришел конец. Демидову были нужны рабочие руки для его железных заводов: чугуноплавильного Дугненского (основан в 1715 г.), железоделательного Брынского (1726 г.) и будущего завода на р. Вырке, который должен был перерабатывать чугун Дугненского завода на железо. Последний завод был создан руками крестьян, которых Демидов, по их словам, на этом строительстве «лето и зиму без упокою мучел».
Всех купленных крестьян Демидов разделил на три части. Одну часть отправил на Урал, где у него был завод на р. Шайтанке [3] (1731 г.). Вторую часть рабочих отправил на местные заводы – Дугненский и Брынский, а третью оставил «на пашне», переведя с оброка на барщину.
Жизнь крестьян, переведенных на заводы и оставленных «на пашне», резко изменилась в худшую сторону. Даже в то далекое время, когда жестокое обращение с крепостными было обычным явлением, Демидов выделялся своей жестокостью. О суровом режиме на его заводах, о беспросветной жизни демидовских крестьян говорят крестьянские челобитные в период восстания.
Из них мы узнаем, что на заводах Демидова часто наказывают кнутом, после чего раны наказанных посыпают солью, «производят прежестокие и мучительные пытки, подымая на стряски (дыбу), вкладывая в ноги великие и притежелые бревна»; рабочих избивают, положив на раскаленные железные плиты, отчего раны долго не заживают; сажают в подвал 6-саженной глубины, выложенный камнем, на руки, на ноги и шею надевают 8-пудовые цепи «и так в той преисподней морят безвинно», и т.д и т.п. При строительстве Вырковского завода Демидов велел закопать в плотину живого человека – крестьянина из д. Игумного Петра Симонова.
Заработная плата, по словам крестьян, была так ничтожна, что им приходилось, чтобы не умереть с голоду, просить подаяние в Калуге и окрестных селениях. «Ежели б не поблизости тех заводов состояли села и деревни, то б все мы крестьяне, с женами и детьми от той тяжкой ево работы могли получить голодную смерть».
Из челобитной видно, что замучено пытками 20 человек, покончило самоубийством и бежало 12 человек, умерло «на мразах без одежд и от прегорькой работы и з голоду …» более 200 человек, а всего за 13 лет владычества Демидова не стало 232 человек.
Крестьянам, оставленным «на пашне» и переведенным с оброка на барщину было тоже нелегко. Барщину несли не только мужчины, но и женщины, девушки и даже старики; «на себе нам пахать давать во время пашни никогда не давает, и сено косить, скоту приготовить во время пары, не допущает с работ».
Впервые крестьяне отказались повиноваться Демидову еще в 1741 г. Они убили приказчика Карнеева и послали в Петербург челобитную, в которой просили перевести Ромодановскую вотчину в разряд дворцовых вотчин. Но царское правительство было правительством помещиков и промышленников, поэтому оно не только не удовлетворило просьбу крестьян, но двинуло против них военную команду. Крестьяне не испугались. Тогда была прислана более крупная команда, которая явилась ночью в д. Игумново (очевидно, очаг восстания) и вступила с крестьянами в бой. Вторая команда пришла в Ромоданово, где перехватила до двухсот человек.
Суд приговорил двух крестьян к повешению, трех – к наказанию кнутом и ссылке в Сибирь на казенные заводы, двести – к наказанию кнутом, плетьми, после чего они снова были отданы Демидову. Эта суровая расправа лишь ожесточила крестьян, и через 11 лет восстание повторилось в более широких размерах и затянулось на два с половиной месяца. [4]
Поводов к новому восстанию было достаточно. Один из крестьян Ромодановской волости пустил слух, что эта волость была «пожалована» князю Ромодановскому не в вечное владение, а только до прекращения его рода, после чего якобы должна отойти «ко дворцу». Незадолго до восстания 1752 г. крестьянам близлежащей Оболенской волости (ныне Высокиничский район), также купленным Демидовым, удалось от него избавиться и быть взятыми в дворцовое ведомство. Их пример был очень соблазнителен для Ромодановских крестьян. Большое значение имело начавшееся полутора месяцами раньше восстание работных людей Гончарова. Последним толчком к началу восстания оказался приказ Демидова всем оставленным «на пашне» крестьянам явиться на работу на Дугненский завод.
Картина «Восстание Ромодановских крестьян 1752 г.» из фондов Калужского областного краеведческого музея
Мысль о восстании созревала постепенно. Когда начиналось восстание на мануфактурах Гончарова, в Оболенскую волость приехали два человека из Калуги. Они имели задание от бывшего управителя Ромодановской волости крестьянина Петра Пименова Блинова [5], жившего в петербургском доме Демидова, узнать, какими путями Оболенские крестьяне добились своего освобождения от Демидова. Им обещали все рассказать, но при условии, если будет письменный запрос с указанием, для чего Пименову это нужно. Это условие показало Блинову, что требуется широкая огласка их намерения отойти от Демидова, чего он, видимо, побоялся. На том дело и кончилось. Но разговоры в волости, несомненно, шли, и приказ Демидова о явке на работу упал на почву, вполне подготовленную к восстанию.
31 марта 1752 г. последовал приказ Демидова о явке крестьян на заводы. Первыми о нем узнали трое крестьян из д. Игумново: Василий Горох, Иван Петров и Михаил Рыбка. Убедив старосту Ромодановской волости Бурлакова, принесшего приказ, о том, что приказу подчиняться не стоит, все четверо отправились в Ромоданово. Чтобы привлечь на свою сторону крестьян, решено было собрать все население волости, якобы для дележа господского хлеба.
Собрание состоялось и постановило: просить царицу о переводе Ромодановской волости в дворцовое ведомство, а, если против них будет послана военная команда, то оказать ей сопротивление. Принятое решение скрепили присягой. Избрали руководящую группу, в которую вошли Бурлаков, Рыженков, Семенов, Чупрунов, Рык и Волк.
В Петербург с челобитной послали трех крестьян, но их попытка не увенчалась успехом. Все трое вскоре были арестованы, наказаны кнутом и отправлены под караулом в Калугу.
Крестьяне старались привлечь на свою сторону калужскую провинциальную администрацию. Дважды ходили они к воеводе Шагарову и просили обследовать, «отчего они во оскудение и разорение пришли». Ходили они не с пустыми руками, поэтому воевода обещал рассмотреть положение дел и написать об этом в Сенат. Демидовский приказчик после трех неудачных попыток собрать крестьян на заводы пожаловался воеводе, и тот сразу занял в отношении крестьян враждебную позицию. Он велел арестовать 23 крестьян, пришедших по его вызову, наказать их кнутом и посадить в острог.
Демидов послал за арестованными своих работников. В Калуге об этом узнали рабочие фабрики Золотарева; двое из них пришли ночью в Ромоданово и предупредили крестьян о намерении Демидова. Последние подкараулили посланных в Мансуровской роще (ныне Городской бор), захватили их вместе с подводами, ружьями и колодками, привезли в Ромоданово и посадили под караул в помещичьем доме.
Между тем, крестьяне, работавшие на заводах Демидова, узнав о восстании, разбежались по домам, и работа остановилась. Воевода направил своего канцеляриста осмотреть Вырковский завод и определить на месте создавшееся положение.
Из прошений Демидова в Сенат уже было известно, что потушить восстание местными силами не удастся. Заводчик жалуется «на великие наглости» крестьян и выражает опасение, что волнения могут перекинуться на их сибирские заводы, где работают бывшие Ромодановские крестьяне [6].
Сенат вынес долгожданное для Демидовы постановление, и 15 мая команда Рижского полка переправилась через Оку. Там она была встречена 500 крестьянами, вооруженными рогатинами, которые «приступив к той команде с немалым криком и ту команду збили и отослали обратно в Калугу».
На следующий день в Ромоданово был послан канцелярист, чтобы объявить восставшим сенатский указ. Крестьяне отказались выслушать его.
Ожидая неизбежного столкновения с военной командой, крестьяне были наготове. Они поселились у Ромоданова в шалашах: дважды в день производили перекличку. Кроме того, под руководством одного отставного солдата они учились забрасывать противника камнем и действовать холодным оружием.
Наконец, настал день, когда крестьянам пришлось выдержать бой. На усмирение восставших шла команда Рижского драгунского полка в 500 человек во главе с полковником Орлицем. Как только она переправилась через Оку, в Ромодановской церкви ударили в набат. Крестьяне группами по два-три человека стали подходить к берегу, угрожая перерубить канат парома и перебить всю команду. Тогда пешие вместе с полковником пошли через гору к Ромоданову, конные двинулись низом горы, чтобы напасть на крестьян с тыла. 80 драгун остались охранять паром.
Оружие Гамаюнов. Экспозиция Калужского областного краеведческого музея
Около Ромоданова было до 1000 крестьян, вооруженных жердями, кольями, цепами, косами; здесь же лежали большие кучи камней. В 200 саженях от крестьян команда остановилась. Требования полковника прекратить сопротивление, быть послушными помещику и выдать зачинщиков вызвали бурное негодование крестьян. «Мы все зачинщики», - кричали они. Им было сделано последнее предупреждение, на которое они с гневом ответили: «Мы в том стоим, хотя всем умереть, а покориться не можем и противиться не перестанем…». Предстоял бой.
Полковник скомандовал драгунам стать на колени и стрелять пыжами. «Крестьяне атаковали их с трех сторон и забросали бесчисленным количеством камней, деревянных заостренных палок с насаженными на них железными копьями. Действовали они своим нехитрым оружием с таким мужеством и с такой яростью, что команда « в великую конфузию пришла, и не токмо драца, ниже отпору от себя дать была не в состоянии …» , а крестьяне, преследуя убегавших драгун, кричали: «Стой за одно и бей до смерти!». Тогда драгуны, согласно приказу, стали стрелять пулями и колоть штыками, приостановив натиск крестьян и заставив из отступить у Ромоданову. Но полковник Олиц попал в плен к крестьянам, и те были согласны обменять его лишь на Демидова.
Команда, потерявшая тяжело и легко раненным 229 человек и много военного имущества, захваченного крестьянами, отступила в Калугу.
Гончаров и Демидов подали в Сенат челобитную, в которой просили принять меры к ликвидации повстанческих отрядов в соседних уездах (в Мосальском уезде такой отряд насчитывал до 3000 человек), предполагая, что в этих отрядах действуют их работные люди и крестьяне. Правительство встревожилось: эти местные восстания могли перерасти во всеобщее восстание не только в Калужской, но и в соседних провинциях. Был издан указ об искоренении «разбойнических партий» специальными командами, «дабы те злодейства не умножились».
Для скорейшего подавления обоих восстаний военные силы были увеличены до 5 полков под общим командованием бригадира Хомякова. На 11 июня была назначена атака на Ромодановский лагерь восставших.
Утром драгуны были у перевоза. Открыв пушечный огонь по крестьянам, чтобы те не перерубили канат у парома, драгуны начали переправу. Крестьянам все же удалось перерубить канат. Когда паром достиг противоположного берега, восставшим было приказано повиниться и выдать зачинщиков. Крестьяне отказались, и Хомякову оставалось атаковать крестьян, но он на это не отважился и решил возвратиться в Калугу.
Перепуганная царица Елизавета приказала подавить оба восстания самым решительным образом: жечь жилища восставших, стрелять по ним из пушек и поступать с бунтовщиками, как со злодеями. Новая атака на Ромоданово была назначена на 19 июня.
Пушка правительственных войск XVIII в. Экспозиция Калужского областного краеведческого музея
У восставших к этому времени боевой дух упал, что объясняется рядом причин: во-первых, неудачей с челобитными, на которые они делали главную ставку; во-вторых, за два с половиной месяца восстания крестьяне не имели даже того жалкого заработка, который получали у Демидова; в-третьих, блокадой Ромодановской волости, организованной Хомяковым, лишавшей их материальной помощи со стороны окрестного населения.
Все это морально разоружило крестьян, и они не оказали драгунам сопротивления. 200 человек было схвачено в момент атаки, остальные разбежались по лесам и оврагам, и на поиски их были посланы специальные отряды.
Были окружены пешими и конными командами и фабрики Гончарова. Здесь рабочие также оказали сопротивление, и только выстрелы из пушек заставили их сложить оружие.
Царское правительство поставило Хомякову в вину, что он не сумел в короткий срок подавить оба восстания, и отрешило Хомякова [7] от следственных дел, назначив на его место генерал-майора Опочинина. Всего под следствием оказались 821 рабочий и 674 крестьянина.
Рядовые участники восстания были наказаны кнутом, или плетьми, или кошками. Первое, более жесткое наказание применялось к людям, не годным к военной службе, второе, менее тяжелое – к людям, пригодным к военной службе. Инициаторов и руководителей восстания ожидала более горькая участь Комиссия Опочинина приговорила их к различным видам смертной казни: одних – к повешению за ребро, других – к колесованию, третьих – к повешению. Поплатились и люди, помогавшие восставшим.
Сенат заменил смертную казнь наижесточайшим наказанием кнутом и ссылкой рабочих на брянские заводы Гончарова, а крестьян – на уральские заводы Демидова в «тяжкие заводские работы» пожизненно [8]. Эта замена наказания была продиктована соображениями материального порядка: правительство не хотело терять в лице казненных налогоплательщиков.
Гончаров был недоволен этим решением и обжаловал его. Он просил всех приговоренных к ссылке на его заводы сослать на вечную каторгу в Рогверик (порт на Балтийском море, место русской каторги в XVIII веке). Свою просьбу он мотивировал тем, что его брянские заводы находятся близ границы и осужденные могут сбежать в Польшу. Сенат удовлетворил его просьбу.
Восстания рабочих Гончарова и крестьян Демидова имеют и много общего, и есть между ними существенное различие. Последнее заключалось в том, что рабочие не стремились уйти с гончаровских мануфактур, которые давали им средства к жизни. Они боролись только за улучшение своего тяжелого материально-правового положения. Крестьяне Демидова, наоборот, стремились уйти от невыносимой заводской работы опять «на пашню», от которой их оторвал Демидов и которая давала возможность жить «в благополучии».
Крестьянское восстание в отличие от восстания рабочих имело сочувствующих в лице посадских людей г. Калуги и церковников. Это объясняется тем, что как первые, так и вторые по своему материально-правовому положению в XVIII веке стояли ближе к крестьянам, чем к Демидову. Не нашедшие себе применения в духовном ведомстве дети церковников записывались крепостными к ближайшим помещикам.
Комментарии:
[1] «17 деревень Гамаюнщины (Ромоданово, Квань, Верховая, Воровая, Покров, Пучково, Чижовка, Шопино, Секиотово, Рождествено, Грачи, Вырка Верхняя, Вырка Нижняя, Еловка, Животинкино, Колюпаново и Горенск) представляют из себя нечто целое, крепко связанное семейным родством, совместным владением угодиями, одинаковым обычаеи в семейном быту, общими историческими воспоминаниями о барщине, о бунте Ромодановской волости в 1752 г.» М.Е. Шереметева. Крестьянская одежда Калужской Гамаюнщины.
[2] Возможно А. Никольская ошибается в дате покупки. В архиве имеется документ следующего содержания: «Бъет челом Нижнего Нова города дворянин Никита Никитин сын Демидов а о чем мое прошение о том следуют пункты: 1. В Государевой Вотчинной коллегии имеется дело мое именованного в совершении по которому в нынешнем 1740 году марта 21 записано, а мая 8 числа отказано за мною купленное калужское недвижимое имение, которое мне сего 1740 года февраля в 21 продали действительный статский советник и кавалер и монетного правления гл. директор граф Михаил Гаврилович и жена его штатс-дама графиня Екатерина Ивановна Головикина…»
[3] Речь идет о первом заводе Н.Н. Демидова, построенном им на Урале: Васильево-Шайтанском заводе (ныне Первоуральском)
[4] После поражения восстания Ромодановских Гамаюнов в 1741г. 700 человек с семьями, надо полагать, были высланы на Урал на строительство Верхне- и Нижнесергинских заводов./В.Т.
[5] Крестьянин Ромодановской волости. Служил управляющим волостью при Н. Демидове. Имел винный завод под селом Ромоданово. В 1731 г. приказчик в Шайтанском заводе при Василии Демидове. С 1741 г. приказчик на Сергинских заводах. В 1752 г. жил в Санкт-Петербурге в доме Н. Демидова у Крюкова канала. Пытался выяснить у крестьян Оболенской волости, как им удалось доказать незаконность покупки волости Н.Н. Демидовым и вернуться в состояние дворцовых крестьян. Сыновья его Иван и Алексей приняли активное участие в Ромодановском восстании 1752 г., за что и были сосланы на «Сибирские заводы». В 1816 г. 78-летний Алексей Петрович Блинов еще проживал в Нижне-Сергинском заводе.
[6] «Уведомился я…что имеющиеся на сибирских наших заводах из Ромодановской нашей волости переведенные крестьяне из Гамаюнов в разных заводских работах немалое число до 700 человек, к которым из Ромодановской волости крестьяне послали известие, чтобы и они были противны послушанию..» Из доношения Евдокима Демидова в Сенат 19.05.1752 г.
[7] Натерпевшись страху от восставших, Никита Никитич Демидов добился привлечения к суду Калужского воеводы Ф.Шагарова, бургомистра И.Коньшина и калужских купцов за «поддержку восставших», бригадира Ф.Т. Хомякова, за «оплошности, упущения и непорядочные поступки при подавлении крестьянского восстания. Через колено, а переломил. Какие люди стояли за Н.Н. Демидовым!? /В.Т.
[8] Восстание Ромодановских крестьян в 1752 г. завершилось высылкой сотен крестьян на Кыштымские и Каслинский заводы Н.Н. Демидова. /В.Т. Гамаюны - прозвище жителей Кыштымского завода, проживающих на Могильной горе, прозвище крестьян Верхне-Сергинскоо завода, прозвище жителей д. Подгорной Красноуфимского района (Словарь русских народных говоров. Вып. 6, Л.: Наука, 1970, с. 128-130)
Предоставлено и прокомментировано В.С. Трубецким
