Патриархальная картинка
…Теплая компания из четырех человек расположилась на отдых у костра. Композиция пейзажа построена так, что люди как будто находятся на носу корабля, омываемого Камой. «Остров-корабль» четко ориентирован живописцем на кафедральный собор, виднеющийся почти на горизонте. В левом углу изображены еще два храма, Петропавловский и далее - Богородицкий. Городская панорама – как на параде, автору хотелось показать самые красивые постройки и самую длинную улицу с каменными домами. Ну, а по «главной улице» Перми, реке Каме, плывут корабли и лодки, опять же всех возможных типов, какие существовали на то время. Тут и лодки весельные, и парусные, а мимо острова шлепает колесами пароходик с красной трубой и российским триколором на корме.
Надвигается вечер… Темнеющий «корабль» острова, уже почти погруженный в сумрак, словно врезается в сияющую зеркальную гладь реки, в которой отражается высокое небо, и весь небосвод в чудесном предзакатном свете…
«Вид Перми» - так называется это произведение неизвестного художника начала 19-го века (из фондов Пермского краевого музея)– написан с острова, который находился прямо напротив Мотовилихинского завода. И не знают счастливые участники этой пермской идиллии, что мирная жизнь совсем не уготована их потомкам, а город ждут тяжкие испытания… Да и сам остров будет «приговорен».
Картина "Вид Перми" неизвестного художника. Начало XIX в. Пермский краеведческий музей
В одной из новелл Михаила Осоргина, писателя русского зарубежья, есть описание того, как он, будучи пермским гимназистом, плавали на лодчонке на другой берег Камы или на остров недалеко от города. На острове, вспоминал будущий знаменитый литератор, мальчишки бегали по «неизведанной земле», валялись на песке и болтали. Разговаривали обо всем на свете – о тайнах мироздания, о своих влюбленностях, о добре и зле, о планах и мечтах, одной из которых была такая: «А хорошо бы поселиться на необитаемом острове!»… В юных душах звучала музыка больших ожиданий и великих открытий…
Другая музыка
С 1918 года над Островом зазвучала другая музыка, далеко не пасторальная. Образованным обитателям благословенной Перми вспоминался сюжет популярной в начале ХХ века картины Беклина «Остров мертвых». На ту же тему написал поэму Сергей Рахманинов, чутко уловивший приближение грозы и передавший через музыку предчувствие кары над человечеством.
Дурная слава покатилась в местном народе об острове посреди Камы. Темные дела вершились на этой полоске земли. Все больше документов появляется о том, что в годы гражданской войны чекисты использовали остров возле керосиновых складов Нобеля как место казни. Вот выписка из протокола допроса свидетелей в Мотовилихе. Документ хранится в ГАРФ (Ф. 9440. Оп. 1. Д. 1. Публикуется по книге «Красный террор на востоке России в 1918-1922 гг.». М., 2006).
«Дежурный товарищ (т.е. заместитель) прокурора Пермского Окружного Суда С.А. Алешинский 10 февраля 1919 г., вследствие личного предписания господина прокурора, опрашивал нижепоименованных, явившихся в канцелярию прокурора, и они показали следующее:
"Я Герасим Логинович Бородулин, проживаю в городе Перми по Ильинской улице, дом № 4. Летом и осенью 1918 г. я служил машинистом на принадлежавшей Мотовилихинскому заводу и его управлению моторной лодке «Шрапнель». С половины сентября и по 6 октября я 4 раза получал от своего начальства, заведующего хозяйственной частью Мотовилихинского завода Глинкова предписание предоставить «Шрапнель» в распоряжение Мотовилихинской Чрезвычайной Комиссии, которая брала мою лодку всего 4 раза. В какие числа это было, я теперь не помню, но в последний раз это точно было 6 октября. Обыкновенно лодка требовалась или поздно вечером или рано утром, как это было 6 октября. Вооруженный конвой, человек из 15 солдат, имевший при себе, кроме ружей, еще и лопаты, сажал в лодку также человек по 15 арестованных, коих мы и отвозили к острову, находящемуся напротив склада Нобель, повыше Мотовилихи. Там мы становились на якорь в некотором расстоянии от берега, после чего арестанты увозились на остров по 2 в гребной лодке. На берегу, спустя некоторое время, слышались 2 выстрела, после чего лодка возвращалась за новыми жертвами. Все расстрелянные оставались на том острове, и, вероятно, их зарывали расстреливавшие. Назад расстрелянных мы уже не увозили. Среди расстрелянных таким образом 46 человек за все мои 4 поездки были люди, судя по наружному виду, разных сословий. Были и интеллигентные, были и крестьяне, но духовенства и женщин не было. Из Перми мы никого не возили. Посадки в лодку арестантов всякий раз делались в Мотовилихе.
Из расстреливавших арестантов я знаю только Ивана Васильевича Зенкова, бывшего председателя Мотовилихинской «чрезвычайки», потом ставшего начальником мотовилихинской милиции. Красноармейцев из этой команды я не знаю никого. Из расстрелянных я также никого по фамилии не знаю".
Второй свидетель - Павел Федорович Гомзиков, живший в Мотовилихе по 1-й Луговой улице в доме № 9, служил рулевым на той же моторной лодке «Шрапнель». Он полностью подтвердил показания Бородулина. По существу дела добавил описание одного из расстрелянных: высокого черного сутуловатого человека в очках, котелке и черном драповом пальто.
Когда Бородулину и Гомзикову показали фотографию заместителя председателя Пермского Окружного Суда Александра Александровича Гилькова, «… оба они признали по ней того сутуловатого высокого черного человека, который был расстрелян в 1-ю их поездку в сентябре месяце».
Имеется в виду поездка на «Шрапнели», курсом - на остров мертвых…
Мотовилихинский завод и остров, 1930-е гг.
Особый случай (побег)
Спустя два месяца, при дознании 16 апреля 1919 г., тот же машинист моторной лодки Герасим Логинович Бородулин, 35 лет, прибавил новые сведения о поездках на "Шрапнели" к острову. В разговоры вступать как с арестованными, так и с конвоирами ему не приходилось, потому что около него оставался часовой с револьвером в руке и следил за каждым движением. Во время третьей поездки арестованных увезли уже на остров, все, как и прежде. "Шрапнель" стояла на якоре, а увозили приговоренных мелкими партиями, на гребной лодке.
Вдруг у конвоиров возник переполох, началась беспорядочная стрельба. Уже темнело. Палачи прибежали на "Шрапнель", схватили сигнальный мачтовый фонарь и потом долго искали кого-то, обшарив весь остров. По возвращении конвоя обратно в Мотовилиху Бородулин из обрывков разговора понял, что убежали арестованные, не больше трех человек.
Кому-то, значит, повезло. Не смирившись с участью бессловесных жертв, обреченных на заклание, смельчакам удалось сбежать от потерявших бдительность палачей, которые, уверовав в свое всевластие и вседозволенность, позволили себе слегка расслабиться. Они явно не ожидали такой дерзости от арестантов.
Была еще одна попытка побега. О ней мы узнаем из свидетельских показаний Павла Федоровича Гомзикова, 30-летнего рулевого той же моторной лодки. Протокол дознания составлен 16 апреля 1919 г. (Бородулин подтвердил его показания):
«…Когда мы подплыли к острову и стали на якорь, то, как всегда, конвоиры приступили к перевозке арестованных в гребной лодке на остров. В один из таких рейсов, когда лодка с арестованными и конвоирами уже подходила к берегу, один из заключенных выскочил в воду с намерением скрыться, но конвоиром был ранен, извлечен из воды и уведен в лощину острова под руки… Место стоянки на якоре лодки "Шрапнель" я хорошо заметил и могу указать». (Протокол допроса от 22 мая 1919 г.).
Убийство белогорского настоятеля
Благодаря неизвестным ранее архивным документам, или, другими словами, по вновь открывшимся обстоятельствам, мы можем теперь установить с большей степенью достоверности то, где и как закончилась земная жизнь архимандрита Варлаама (Коноплева), первого настоятеля Белогорского Свято-Николаевского мужского монастыря, причисленного к сонму православных святых.
7 июня 1919 года (незадолго до захвата Перми красными) административный судья по Пермскому уезду И. Кравченко (? – подпись неразборчива), выступивший в качестве судебного следователя, допросил в качестве свидетеля 33-летнего белогорского иеромонаха Петра (в миру Григория Турпанова ?). Отец Петр жил то на Белой горе, то в Перми, на Белогорском подворье по Петропавловской (Коммунистической) улице. В августе он находился как раз на подворье, когда к ним приехал с Белой горы делопроизводитель монастыря иеромонах Илья и рассказал, что 13 августа о. Варлаам был арестован большевиками в монастыре вместе с другим иеромонахом о. Вячеславом. Увезли их сначала в Юго-Осокинский завод, где допрашивали в исполкоме, а затем перевезли в город Осу.
Когда о. Илья приехал в Осу, чтобы отыскать следы о. Варлаама, ему долго отказывались сообщать, но 16 августа один из чекистов сказал ему, что о. Варлаама накануне отправили в г. Пермь на пароходе «Ныроб». Далее о. Петр рассказывает:
«В Перми мы с о. Ильей тотчас предприняли розыски о. Варлаама, причем я отправился по местам заключения, а о. Илья пошел в Чрезвычайную комиссию. Однако в местах заключения, которые я обошел почти все, о. Варлаама не оказалось, в ЧК же о.Илье сказали, что ничего не знают. В тот же день о.Илья пошел на Истоминскую пристань в Перми и стал расспрашивать там служащих…»
Упомянутая пристань находилась на берегу Камы, принадлежала небольшому торгово-пассажирскому пароходству А.И. Истомина. Его пароходы совершали по два отправления ежедневно по маршрутам Пермь-Оханск и Пермь-Оса. Нужно отметить, что розыски монахи предприняли энергичные и быстрые. Ими овладело сильное беспокойство, но мрачные мысли они старались отгонять, пока не узнают всей правды. При этом они, конечно, понимали, что рискуют своей жизнью, но о спасении своей шкуры белогорским братьям совсем не думалось.
И вот в полном мраке глухого молчания и безвестности появился первый лучик. Один из служащих на пристани сообщил под секретом, что о. Варлаам вместе с другим двумя духовными лицами (один из которых был иеромонах Вячеслав, имя другого установить не удалось) был привезен на пароходе «Ныроб» в Пермь. А затем «в тот же день был пересажен красноармейцами на буксирный пароход «Союз», принадлежащий Балашевой, и увезен вверх по р. Кама по направлению к с. Левшину…»
Получив эти важные сведения, отец Илья бросился обратно в ЧК, чтобы взять там пропуск и разрешение на свидание с о.Варлаамом – «где бы он его не нашел» и поехал его разыскивать. Свидание их состоится. Но уже только на небесах. Отец Илья также был расстрелян большевиками в Осе.
Но это случится позже. А пока белогорский монах упорно идет по следу отца Варлаама. В Перми его не видели, по словам отца Петра, трое или четверо суток. За это время он побывал в Левшино, затем в Усолье, далее на Губахинских копях и других местах, но все безрезультатно – ни следа.
Вернувшись в Пермь, о. Илья вновь идет на Истоминскую пристань, то есть, в начальный пункт, откуда пытался пройти по лабиринту, заведшему его в тупик. Попытка оказалась полезной: со второго захода тот же служащий (в протоколе указана, похоже, профессия этого человека, «де…»? - неразборчиво), с которым монах уже беседовал, видимо, решился и сообщил ему, тоже под страшным секретом, следующее:
«Часа через два после отхода парохода «Союз», на котором увезли о.Варлаама и двух его товарищей, красноармейцы. Сопровождавшие пароход, вернулись назад, и похваляясь, рассказывали: «Хорошо мы разделались с длинногривыми (длинноволосыми), так им и надо!».
Вскоре появился еще один свидетель. Отец Петр вспоминает, что к ним на подворье пришла женщина, служившая поломойкой, звали ее Варвара Зырянова. Она возвратилась после побывки на родине, в Усть-Гаревской волости Пермского уезда. Варвара спросила отца Петра:
«Что, отец Варлаам убит?»
И потом убежденно повторила, что батюшка убит, а знает она это от родственника, который состоит служащим на том самом пароходе «Союз» и был очевидцем убийства. Из рассказа Зыряновой выяснилось, что пароход с арестованными, отойдя от Перми, дошел до Мотовилихинского острова. Тут все и произошло. Читаем показания:
«…Красноармейцы-конвоиры расстреляли о. Варлаама, о. Вячеслава и третьего священника тут же, на пароходе, затем привязали к ним что-то чугунное и трупы спустили в реку Каму…»
Еще один белогорский монах, Авксентий, живший в те дни на подворье в Перми, рассказывал отцу Петру о своей поездке в Осу, в мае того же 1919 года. Ездил он туда, чтобы разыскать и откопать труп погибшего от рук большевиков иеромонаха Иосафа. В Осе один служащий парохода Истомина также рассказал ему о смерти о. Варлаама, последовавшей при обстоятельствах, уже нам знакомым. Но служащий тот дополнил свой рассказ такой подробностью:
«…Товарищей Варлаама убили сразу, а его самого еще добивали и били прикладами и кололи штыками…»*
*Примечание. В книге «Свет Белой горы» В.Гладышева, А. Кудриной (П., 2001) приводятся разные версии того, где могли захоронить останки о. Варлаама. Называются и берег Камы, и Егошихинское кладбище (якобы тело архимандрита удалось выловить и похоронить по-человечески, предположительные сведения об этом получил и описал в 1990-е годы настоятель монастыря Варлаам-«Второй» (Передернин).
Крайняя степень нечеловеческих мучений
В те полгода, когда Пермь находилась во власти колчаковцев, проводилось расследование массовых убийств, учиненных большевиками. Начальник милиции Мотовилихинского завода Пермского уезда составил рапорт об обнаружении трупов людей, уничтоженных большевиками. (ГАРФ, Ф. 9440. Оп. 1. Д. 3).
«Экстренно. 19 апреля 1919 г. № 1632. Судебному Следователю Пермского Окружного Суда по важнейшим делам.
…Сообщаю, что сего числа, на острове, вблизи керосинового склада братьев Нобель, при раскопках, из 2 ям было извлечено 18 неизвестных трупов людей, убитых большевиками. Трупы в настоящее время находятся в анатомическом покое при кладбище Мотовилихинского завода».
К этому прилагается заключение судебно-медицинской экспертизы относительно причины смерти 19 человек, найденных 19 апреля 1919 г. Труп 19-го человека был выловлен в том месте, где, как показали очевидцы, чекисты топили людей. (ГАРФ Ф. 9440. Оп. 1. Д. 3). Пермский уездный врач Уткин констатировал:
«…Причиной смерти №№ 2-8, 11-13 и 19 стали удары тупым предметом, причем представляющим крайнюю степень нечеловеческих мучений. №9 и 10 были неоднократно биты, а затем задушены. №14 убит разрывной пулей. №15, 16 и 18 убиты огнестрельным оружием…».
Надо ли говорить о том, что в советские годы большая часть документов, свидетельствующих о зверствах красных, была вычищена из местных архивов, уничтожена. Старались оставлять только документы о «белом терроре». Правда, остались подшивки белогвардейских газет. В одной из них, «Сибирские стрелки», издании штаба одного из корпусов Сибирской армии (Колчака), в апрельском номере за 1919 год я прочитал заметку под названием «Коммунистическое кладбище». В ней описывалось то, как на острове против завода Мотовилихи «по указанию лиц, знавших о расстрелах граждан большевиками», были произведены раскопки могил. Закапывали трупы неглубоко, на большинстве их, изуродованных до неузнаваемости, обнаружены серебряные и медные крестики. Одежда погибших позволила автору заметки сделать вывод, что многие принадлежали к интеллигенции, а также священству.
В гражданской бойне не было победителей
…Когда я оказался на камском берегу, напротив того места, где находился остров, в памяти всплыли слова из русской народной песни «Напрасно старушка ждет сына домой». Поется там, напомню, о гибели моряка и предании его тела воде, по морскому обычаю. «К ногам привязали его колосник, простынкою тело прикрыли…» А далее поется о том, как в последний путь героя провожает священник.
В драматической истории гибели отца Варлаама и его товарищей некому было их отпеть в момент гибели. Теперь в православных святцах есть дата 25 августа – день поминовения святого преподобномученика Варлаама и белогорских монахов… В сентябре новомучеников поминают в престольный праздник Крестовоздвиженья на Белой горе и других храмах.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», - так пела советская молодежь, ничего не ведая, слепо и искренне веря в идеалы справедливого общества, которое они обязательно построят. Их отцы сделали сказочный камский остров Буян страшной былью, местом казни, секретным лобным местом.
Сейчас пермского острова Буяна нет, он исчез в пучине вод, после того, как в 1954 году была введена в действие гигантская ГЭС – «стройка века». Ушел в небытие остров – и унес с собой тайны, которые окружали его во все времена.
Владимир ГЛАДЫШЕВ,
председатель общества «Пермский краевед»
Автор выражает признательность за содействие при подготовке публикации сотрудникам Государственного архива РФ, Госархива Пермского края, а также Ново-Тихвинскому женскому монастырю Екатеринбургской епархии.
Смотрите также:
