Ольга Николаевна Григорьева родилась 25 апреля 1957 года в г. Новосибирске. Поэтесса, член правления Славянского центра. Автор множества книг для детей, поэтических книг, книг-очерков. На сцене Восточно-Казахстанского театра драмы (Усть-Каменогорск) идет спектакль "Марина Цветаева" по пьесе Ольги Григорьевой "Дочери царя".
Работает обозревателем Павлодарской областной газеты "Звезда Прииртышья".
Член Союза журналистов Казахстана.
Член Союза российских писателей.
Член правления Славянского культурного центра, г. Павлодар.
Награждена почетным знаком "Деятель культуры".
Лауреат Первого Национального конкурса "Друг детства".
Лауреат Международной литературной премии им. Марины Цветаевой (Москва, 2008).
Лауреат Республиканской литературной премии им. Павла Васильева (Казахстан, 2010).
Летом 2012 года мне посчастливилось побывать в Пермском крае. Незабываемые впечатления оставила эта поездка: Пермь, Соликамск, Чердынь, Ныроб, Всеволодо-Вильва, Чусовой, Лысьва и, наконец, Кунгур - город, в который нельзя не влюбиться! Была я и в знаменитой Ледяной пещере, и попала на открытие «Небесной ярмарки», удалось и погулять по городу, и полюбоваться старыми домами и памятниками, и искупаться в Сылве! Кунгур навсегда остался в сердце, и я надеюсь, что ещё обязательно сюда вернусь!
После поездки родился целый цикл стихов, который я назвала «Пермский период». Хочу предложить некоторые из них вниманию читателей сайта проекта «Ураловед».
Ольга Григорьева,
поэт, журналист, лауреат Международной литературной премии им. Марины Цветаевой.
Кунгур
А мне лет двадцать, тебе лет сорок.
И смотрим мы из окна вагона:
В Кунгуре маленький кунгурёнок
По лужам шлёпает упоённо.
И чем на сердце мрачней и хуже,
Тем ярче в памяти та картинка:
Весенний поезд, Кунгур и лужи,
Малыш в промокших своих ботинках.
Жизнь пролетела, как одуванчик…
Но я в порядке, и твой дом полон.
А мог быть нашим такой же мальчик.
Да только знака никто не понял.
Ромашковый край
Цепляться за каждый земной город,
Влюбляться в него, воспевать песней!
О, пусть не проходит такой голод,
Ведь всем – с неизбежностью – жить в небесном.
Цепляюсь за Лысьву, Кунгур, Чердынь,
Кроссовки свои протерев до дырок.
Уральские реки маршрут чертят…
Люблю Чусовой, Соликамск, Ныроб!
Ромашковый край. Красота такая,
Что в мыслях мелькнёт – видно, рай возможен…
Читаю, как будто слепой – Брайля,
Руками читаю, самой кожей.
Любви не нужны пропуска, визы.
Достану зимой, чтоб душой согреться,
Усолье и Пермь, Александровск, Кизел –
Из памяти, снимка, стиха, сердца…
Пермский период
Был тот, что из жизни вынут,
А был и – когда-то – детский…
Выпал в судьбе период
С кратким названьем – Пермский.
Так, эпизод из лета,
Маленькая страница…
Столько добра и света,
Что до сих пор искрится!
Был у Земли он влажным –
Палеозой и древность…
Пермский период – важный!
Пермского захотелось.
…Нас разлучают рельсы,
Годы, дела и лица…
Чувства остались в сердце,
Пермских стихов страницы!
Небесная ярмарка
…Уплыли золотые шары,
Над нами постояв на мгновенье,
Как дивные иные миры,
Как юность или как вдохновенье.
Уплыли, покачав головой…
О, дайте к ним хотя б прикоснуться!
Но путь у них небесный, другой,
Они сюда уже не вернутся.
Их солнце, уходя, золотит,
Щекочет золотыми усами.
Ах, кто-то там в корзинке летит,
Беседует легко с небесами.
…И снова нас Кунгур позовёт
Своею красотой восхищаться,
Поверить, что возможен полёт,
Что можно от земли оторваться!
Кунгур
…И отныне любой рассвет и любой закат,
Белый шар луны и солнца огненный круг
Мне напомнят, как летом в Кунгуре шары летят,
Превращая в сказку всё, что лежит вокруг.
Он живой, этот шар – просыпается и встаёт!
Наполняется светом, силой, огнём, теплом,
Восклицательным знаком по небу, паря, плывёт,
Чтобы – там, где понравится – сделать привал потом.
И другие аэростаты, за ним паря,
Превращаются в многоточье, в цветную гроздь…
Голубым воздушным шаром летит Земля,
Тёплым, светлым, живым
Средь колких остывших звёзд.
И Россия на нём, и Кунгур, и прожилки рек…
О, бесценный Божий небесный дар!
…И на Млечном пути стоящий, взглянув наверх,
Завороженно смотрит на этот воздушный шар.
Жучковый орнамент
Надо, надо прикасаться
К этим древним кирпичам.
Будут церкви Соликамска
Долго сниться по ночам.
И подскажет сразу память
Их небесный белый цвет,
И «жучковый» их орнамент –
Зашифрованный завет.
Изразцы на Храме – прелесть:
Всё павлины, петухи…
Церкви выдохнулись, спелись,
Прочитались, как стихи.
А ещё пускай приснится
Время стройки и леса,
И простые эти лица,
И глухие голоса:
«Белый-то цвет у луны можно взять,
А золотой – у солнышка.
И кирпича почти не видать,
Красен, как наша кровушка…».
Соликамск
Фото Владимира Котиковского
Я плачу над Храмом в Покче…
Сентиментальна? Не очень…
Но, горечи не тая,
Я плачу над Храмом в Покче.
О, выжженная земля!
Жестоким огнём безверья
Всю родину обожгло.
На крыше растут деревья.
Разруха. Кирпич. Стекло.
Чернеют святые стены,
Коровы пасутся здесь…
А был он высоким, белым,
А нёс он Благую Весть.
Столица Перми Великой,
Уснула ты на века…
И в Колве прозрачной, тихой
Купаются облака.
…И Храмы свои порушив,
И предков своих забыв,
Быть может, спасём мы души,
Заплачем когда о них.
Парма
Парма играет в прятки.
Ящеркиным хвостом
Парма даётся в руки,
Но исчезает вечно.
Хитро заводит в чащу,
Чтоб закружить потом,
Манит лесной прохладой,
Быстрой прозрачной речкой.
Парма меня пугает,
Парма меня манит.
О, одинокий путник,
Будь в лесу осторожен!
Не потревожь духов…
Парма – она магнит,
И от её объятий
Спрятаться невозможно.
Прыжок
Он знал, он знал про путь неблизкий
И жуть, и мрак, и ад колымский,
Про злой нетающий снежок…
Проём окна. Рывок. Прыжок.
…И вот передо мной больница,
Где Мандельштам решил разбиться,
Сбежать, в небытие нырнуть
И «волкодава» обмануть.
Сгущались страхи – в колбе, в кубе…
И он лежит на свежей клумбе –
Комочек, трус, герой, поэт.
Свободы нет. Спасенья нет.
А те, в тюрьме, страшны, как черти.
Но успокаивала Чердынь,
И не пугал его потом
Мужик суровый с топором…
Судьба смягчилась, да не сильно.
На месте, где упал – осина.
И ветер шепчет стих листам,
Бормочет, словно Мандельштам.
Чердынь
Узкая улочка
Может, легенда, старая сказка русская:
Если пройдёшь - отпустятся все грехи!
Узкая эта улочка, очень узкая –
Горная тропка, осыпи, камни, мхи.
Как мы привыкли рамками жить, догмами…
Сделаешь что-то – и удивишься сам.
И голова кружилась, и руки дрогнули,
Всё-таки карабкались – к небесам!
Друга тянули, и напрягали мускулы,
Локти царапали, втягивали бока…
К правде всегда ведёт улочка узкая.
К вере всегда дорога неширока.
И всё равно, сказка ли то, поверье ли…
Сняты грехи? Каждый себе судья.
Стали мы радостней, в силы свои поверили.
Узкая улочка, благодарим тебя!
Искор
Деревянная пластинка
Невесомые летят паутинки,
Ловят солнышко вьюны, как раструбы…
Что записано на этой пластинке –
Почерневшем старом хохловском срубе?
Что записано, какие молитвы,
Плачи, песни, остроумие шуток?
Эти церкви как из бронзы отлиты,
С куполами лёгких кижских чешуек.
На бревне считать пытаемся кольца,
Знать, столетние, а не годовые…
Вдруг почудилось, что дверь распахнётся,
Улыбнутся нам крестьяне: «Живые!»…
Лес рубили, а потом лён растили,
Кто – кузнец, а кто по-плотницки славен.
А другие, посмотри, соль варили
В духоте, жаре, аду солеварен.
Время тоненькой иголочкой пишет,
Но, бывает, топором грубо рубит…
Тот, кто хочет, подойдёт и услышит
Песню времени на хохловском срубе.
Антисоветская улыбка
Не дерзил, не убегал и не смеялся,
Не писал и ничего не говорил.
«Шёл в строю, антисоветски улыбался» -
И за это сразу в карцер угодил.
Пол бетонный. Стол железный. Стул да нары.
Небо в мелкую решётку, солнца нить…
Если был ты молодым, то выйдешь старым,
Будешь знать, как власть родную не любить!
В памяти людской, неверной, зыбкой
Страшных лет почти исчезнул след.
За антисоветские улыбки
Им давали всем по десять лет.
Что это за место? Сгусток боли.
Ощутишь, коль побываешь сам.
Мы свободны, выбегаем в поле –
К солнцу, травам, пчёлам и цветам…
Кучино, Музей истории политических репрессий «Пермь-36».
Ура, Урал!
«Ура, Урал!» - воскликнул Арагон.
И я кричу «ура» ему вдогон,
Кричу, ору, пою, не уставая.
Он излечил от хвори и хандры,
И свежи чувства, и глаза остры.
Ура, Урал! Ты видишь – я живая!
Ты выпрямил, ты хвоей надышал,
Ты показал историю, Урал,
Как будто мной период этот прожит.
Ты подарил кусочек горных сил,
Сваял, слепил, в дороге закалил –
И прочным оказался этот обжиг!
Теперь любое горе – не беда!
Я загадала, что вернусь сюда –
И в Каму угольком звезда упала.
Душа России ты, а не «хребет»!
Горит монастырей нетленный свет
В немеркнущем созвездии Урала…
© Ольга Григорьева
UraloVed.ru
Смотрите также:
Владимир Радкевич. Стихи про Урал, Прикамье и уральскую природу
